Убийца - Джонатан Келлерман

– Мистеру Роджерсу нравился джаз.

– Мистер Роджерс был клевый чувак.

– Мне его не хватает, – сказал Блатт.

– А мне вообще всех не хватает, – сказал Младший. – Помнишь, тогда, в мотеле в Харрисбурге, мы еще надрались и смотрели мистера Роджерса, а у него был парень, играл на «Д’Анжелико Эксель»? Хандиман какой-то его звали, и он был вроде как дворник, а у самого гитара аж за двадцать кусков, и он на ней такие нотки лабает, что тебе Тэл Фарлоу…

– Хандиман Негрино, – сказал Блатт.

– Нет, нет… Негри. – Младший просиял. – Хандиман Негри, клевый чувень.

– Мистер Роджерс, – сказал Блатт. – Поди, знай.

Когда я потихоньку выскользнул из бара, разговор уже переходил на «Капитана Кенгуру»[48].

Музыканты, конечно, тоже в какой-то степени актеры, и все же Блатта и Спенсера Младшего трудно было заподозрить в совершении преступления – если только они не кончали специальную актерскую школу. По моим предположениям, инвалидность не должна была помешать Зебре стрелять из пистолета, да и напасть на Бориса Чемберлена, сидя за рулем специально приспособленной машины, он тоже мог бы. Но шок, который выразился во всей его фигуре, когда он услышал о нападении на Бориса, был настолько естественным, что изобразить такое было под силу лишь истинному гению. То же и с Чак-о Блаттом.

Я приехал домой, проверил телефон. Судья, чей звонок я проигнорировал раньше, интересовался, достигло ли меня его сообщение. Я позвонил ему в офис и сказал его клерку, что предложенное им дело не возьму.

Другой звонок был от Киары Фаллоуз. Любопытствует, наверное, не нашел ли я ей работу. Я сделал себе кофе и, пролистывая почту, стал звонить ей.

– Решила, что лучше дать вам знать, – я вспомнила, – сказала она.

– Что вспомнили?

– Кто говорил о том деле. Это был юрист – помню точно, потому что он был в пиджаке и галстуке, а не в форме. И он был не один – целая группа их шла по коридору, и все обсуждали этот случай.

– Ясно.

– А еще мне кажется, что он был испанец, – сказала Фаллоуз. – Или араб. Надеюсь, вам это поможет.

– Я передам, кому следует, спасибо. А как вы, не нашли еще работу?

Пауза.

– А, нет, еще в поиске. Вы не слышали о ком-нибудь, кто подыскивает сотрудников?

– Пока нет, но я буду помнить про вас.

– Спасибо, – сказала она. – Очень мило с вашей стороны.

* * *

Любопытный звонок. Чем дольше я о нем думал, тем подозрительнее он мне казался. Почему она решила позвонить и предложить мне совершенно бесполезную информацию? И почему вопрос о поисках работы как будто застал ее врасплох?

Я решил покопаться в прошлом этой мисс Киары Фаллоуз.

Интернет указал мне на четырех человек с таким именем: шестидесятидвухлетнюю женщину из Квинсленда, Австралия, пятнадцатилетнюю девушку из Скарсдейла, штат Нью-Йорк, студентку колледжа из Барнарда, обучающуюся за границей, в Шри-Ланке, и малышку, участницу конкурса детской красоты из Тайлера, штат Техас.

Поиск в смежных тематиках не дал ничего, кроме статей о сельском хозяйстве[49]. А также о выращивании, закалывании и продаже мяса ланей для гурманов. Я уже почти сдался, когда вдруг нашел.

Всего два слова, услужливо выделенные желтым, в старой, семилетней давности статье из «Вентура стар».

Все случилось семь лет назад – значит, теперь Дезире К. Фаллоуз уже двадцать четыре, и это вполне соответствует лицу на фото с сайта судьи Эпплбаума.

Я поискал продолжение истории. Ничего не нашел. Также никаких доступных к просмотру страниц в «Фейсбуке» или «МайСпейс» с именем Дезире или Киара.

Судя по всему, Фаллоуз – единственная во всем развитом мире двадцатилетняя женщина, которая не пользуется соцсетями.

Ничего странного – для человека, которому есть что скрывать. Тюремный срок, к примеру. А ведь та юная доносчица находилась на попечении штата. В неполные восемнадцать она еще училась в десятом – значит, с учебой тоже имелись проблемы. Короче, она явно была не из тех, кому светит синекура в Верховном суде штата, особенно сейчас, когда финансирование сокращается, а госслужащих чаще увольняют, чем принимают на работу.

И все же за семь лет человек вполне может измениться, и если Дезире К. и Киара, клерк из офиса судьи, – одно и то же лицо, то это может значить, по крайней мере, одно: приводов в полицию во взрослой жизни она не имела.

Я говорю «может», потому что за всеми не уследишь. Не далее чем в прошлом году трех кадетов полицейской академии отчислили по подозрению в связях с преступным миром, а также за то, что те не сообщили об имевшихся у них судимостях.