Убийца - Джонатан Келлерман

– Насколько серьезные преступления совершал папочка?

– Пьяные драки, поножовщина, грабежи, наркотиками приторговывал по мелочи. Воображал себя байкером, которому плевать на законы, а сам даже в клуб не вступил. Через неделю после того, как его в последний раз отпустили на поруки, он с матушкой Киары гонял на своем байке где-то около Помоны и въехал прямо в бетонный разграничитель полос на шоссе. По словам Киары, братья даже на похороны не приехали, и она почувствовала себя совсем брошенной. Тогда-то ее и отправили в детский дом. А потом – в другой, где порядки были пожестче, потому что из первого она сбегала несколько раз.

– А потом ее арестовали, и вот тут на сцене появились дядя Хэнк и тетя Вилла…

– Долго же они думали.

– На мой взгляд, сам Ниб никогда не проявил бы участия к оступившейся родственнице, но Вилла – та более общительная, и, наверное, это она уговорила его вмешаться. Свои дети у них есть?

– Не-а. То же и у Киары. Знаю, знаю. Подгузники. – И Майло принялся мерить шагами гостиную, но тут же остановился и наклонился, чтобы потрепать шишковатую головенку Бланш. Ее мордашка расплылась в широкой ухмылке, и она тут же ткнулась лбом ему в отворот штанины.

– Господи, помоги мне, – сказал он. – Твоя версия сначала показалась мне сюжетом, подходящим для сериала вроде «Сумеречной зоны», а теперь она начинает сбываться. И все равно, разве мне выдадут ордер на арест на основании того, что кто-то купил две упаковки памперсов?.. Черт, в животе урчит – пожрать чего-нибудь есть?

Не дожидаясь предсказуемого ответа, Майло сам взялся за столь же предсказуемую проверку. Пару минут спустя, отправляя в рот ломтик за ломтиком салями, предварительно обмакивая их в майонез, он сказал:

– Если ты прав, то где тогда они закопали Ри?

Но вместо того чтобы выслушивать мои соображения о кончине и способе погребения Ри, Майло взялся за печенье, которого в коробке оставалось ровно половина. Я дал ему еще немного времени на то, чтобы превратить остатки печенья в шоколадную пыль, а потом сказал:

– Нам надо узнать рабочее расписание Нибов.

– Зачем?

Я объяснил.

Он позвонил секретарше Джона Нгуена, помощника окружного прокурора. Оказалось, что та не имела доступа к информации о служащих суда, но у нее была знакомая, которая могла нам помочь. Знакомая работала в отделе кадров, но уволилась, однако ее «замена» оказалась довольно сговорчивой, и Майло скоро получил требуемый материал.

Записывать он ничего не стал, потому что ответ был проще некуда: помощники шерифа Генри Уоллес Ниб и Вильгельмина Уотерс Ниб работали в дневную смену с понедельника по пятницу.

– Кто-то сидит дома с Рамблой, – сказал я.

Он промокнул губы.

– Убили тетю, убили маму, убили возможного папу номер один, совершили покушение на возможного папу номер два, а девочку отдали племяннице-аферистке… Только как я попаду к ним в дом, чтобы проверить наши подозрения?

– Ходи вокруг, смотри и надейся на то, что лазейка откроется. Может быть, она даже выведет малышку на прогулку.

– Что там за условия для слежки?

– Район тихий, можно сказать спальный, укрыться особо негде. Зато там живут почти одни латиноамериканцы – может быть, это как-то поможет.

Майло улыбнулся.

– Снова позвать Рауля? Он будет в восторге, я уверен.

– Вообще-то, ты зря смеешься, – сказал я. – Он действительно может обрадоваться возможности взять реванш за тот промах.

* * *

Однако звонок капитану полиции Голливуда, начальнику Биро, ни к какому результату не привел. Рауль занимался свежим огнестрелом, и отпустить его они никак не могли.

– Попробуй Милли Риверу, – посоветовал я.

– Да я кого угодно могу попробовать, – ответил Майло, – ты же знаешь, департамент – настоящий мультикультурный рай.

Но все же позвонил Ривере, предварительно переключив телефон в режим громкой связи.

– Милли? Это Майло. Главную роль сыграть не хочешь?

– Смотря в чем, – сказала она.

Он объяснил.

– Простое наблюдение? Или возможна стрельба?

– По-моему, нет.

– По-твоему, – переспросила Ривера, – или точно нет?

– Все, что нам от тебя нужно, это чтобы ты проследила за домом. Если тебе повезет и ты увидишь малышку, то мы возьмем это дело в свои лапы, а тебя даже близко не подпустим.

– Плохо, – сказала она. – Я люблю экшн.

– Так ты с нами? – спросил Майло.

– Есть, правда, одна небольшая сложность… Но ничего, думаю, все получится.

* * *

Коричневый фургон с замызганной наклейкой с надписью «Плитка Рамиреса» поверх номера 213 был на месте в пять двадцать утра. Номер был настоящий – он принадлежал двум детективам из центрального департамента, братьям Рамирес, которые подрабатывали отделкой домов по выходным. Майк Рамирес и одолжил нам фургон, заметив со смехом:

– Конечно, берите! Реклама нам будет, глядишь, клиентов прибавится.

Стив Рамирес добавил:

– Если с экономикой и дальше так пойдет, то скоро у нас в клиентах будут ходить одни бандиты.

Мы с Майло, спрятавшись за тонированными окнами, пили плохой кофе, старательно избегая даже смотреть на пончики, которые он купил всего час тому назад.

В шесть пятьдесят четыре помощник шерифа Хэнк Ниб в полной форме вышел из дома, сел в «Форд Фокус», который при свете дня оказался светло-серым, и укатил. Точно так же выстояв полную паузу на светофоре, он направился в сторону шоссе 101.

В семь ноль две помощник шерифа Вилла Ниб, в цивильном платье, отъехала от дома в темной «Тойоте».

Дорога одна, расписание одно, а машины разные. Хотя, возможно, после стольких лет совместной жизни Нибы уже не жаждали общества друг друга. А возможно, они, как и большинство калифорнийцев, просто смешивали понятия «собственный автомобиль» и «свобода».

Третья малолитражка, старенький белый «Ниссан», осталась стоять на подъездной дорожке, уткнувшись капотом в алюминиевую дверь гаража. Машина была зарегистрирована на имя Дезире Киары Фаллоуз по адресу в Окснарде, где та не жила уже не один год. Хозяин квартиры, которую она там снимала, помнил ее прекрасно. Компанию ни с кем не водила, грязнуля была та еще, плату за жилье вечно вносила с опозданием, съехала без предупреждения – и хорошо, что убралась.

Камеры, установленные на приборной доске фургона, смотрели прямо на переднюю дверь бежевого домика, однако угол их обзора захватывал и край автомобиля.

До восьми тридцати в доме все было тихо. Пончики кончились. Те два, которые достались на мою долю, лежали у меня в желудке точно цемент.