Наш маленький Грааль - Анна и Сергей Литвиновы

И тогда Митя почел за благо: от греха подальше чашу изъять. А то с племянницы станется: догадается еще про вмонтированный в нее радиопередатчик. И тогда вся его сказка прахом пойдет.

Плюс Дмитрий Николаевич от своей игры и сам уже устал. И утомительно, и бизнесу мешает. И понял уже: ни на кого из юных Шадуриных свою империю не оставишь…

Он дал команду: чашу аккуратно выкрасть, но наблюдение за племянниками пока не снимать.

Детективы ему регулярно докладывали: у Макса дела идут замечательно, окончательно на своем теннисе помешался. У Маши – еще лучше, девочка, несмотря на все свои научные заморочки, вдруг в домашнюю хозяйку обратилась. Печет пироги, украшает квартиру…

Одной Асе опять – как и двадцать четыре года назад – не повезло. Он и тогда ее оставил без денег на операцию, и сейчас – без мужа, да и опять без денег… И Митя просто всю голову сломал: как ей помочь? Может, просто открыться и денег предложить?! Такая клуша и жалкому полумиллиону будет рада…

Но открыться он не успел.

Детективы вдруг сообщили, что девчонка – вот смелая! – пытается свой бизнес открыть. На стареньких «Жигулях» детские товары развозит…

– Маленькая дурочка, – вздохнул Митя.

Но, на удивление, девчонка со своим бизнесом вполне справлялась. Да еще и родственники помогли: Макс машину подарил, Маша хорошую няню нашла и сама ее оплачивала… Сами не богачи, а сестру изо всех сил поддерживают.

А девочка раскручивается с каждым днем.

Вот уж не ожидал! Получилось, что Ася единственная нашла себя в жизни сама. Без всякого чуда.

…Тогда Дмитрию Николаевичу и пришло в голову то решение, которое он и собирался сейчас, в своем пентхаусе, объявить Шадуриным.

– …Я рассказал вам все. – Дядя Митя устало откинулся в своем кресле.

Далеко внизу по-прежнему кипела, звенела, суетилась Москва. Массивные часы в углу кабинета отбили два мелодичных удара.

«Никитка сейчас должен обедать, – мелькнуло у Аси. – Опять, наверно, супом плюется…»

Дмитрий Николаевич встал. Прошел в угол кабинета – там располагался сейф, не чета дедову, весь навороченный, с электронным замком.

Дядя распахнул дверцу. Вынул уже подзабытую – но такую знакомую чашу! – водрузил ее на стеклянный столик. Произнес:

– Что ж, Машенька… Ася… Макс… Все чудеса, как говорится, разоблачены, и теперь я приношу вам свои искренние извинения.

– За что? – удивленно спросил Макс.

– Что посмел столь бесцеремонно вмешаться в вашу жизнь, – вздохнул дядя.

– Да ну! – фыркнул племянник. – Я тут подумал… Я на тебя, дядь Мить, за твои чудеса совсем не в обиде! Хороший старт, как говорится, дал, а дальше, это ты верно заметил, я и сам справлюсь! А бизнес твой, ты опять прав, мне на фиг не нужен. Я в теннисе куда большего добьюсь, чем в дурацких дебетах-кредитах.

А Маша с обидой произнесла:

– Значит, Игорек все-таки наврал. Клялся ведь, что тогда, в опере, мы случайно встретились. А это ты его, оказывается, мне сосватал. Какая гадость…

– Нет, – горячо откликнулся Дмитрий Николаевич. – Поездку в Милан, на конференцию, не скрываю, устроил я. И твой поход в Миланскую оперу – тоже. А вот Игорь… Да, он мой старый знакомый. Да, он – авантюрист и игрок. Да, мы часто помогали друг другу. Но Игрек совсем не такой человек, которого можно с кем-то познакомить. Он никогда бы не стал участвовать в сватовстве. Так что я просто прислал ему билет – на соседнее с тобой кресло. А когда он потребовал объяснений – заинтриговал его. Пообещал, что там, в театре, он ввяжется в лучшее приключение в своей жизни. Такая преамбула его удовлетворила. Он пошел в оперу. Ввязался в приключение. И, получается, не ошибся. Тебе ведь хорошо с ним, Маша?

Девушка зарделась и промолчала.

– Я рад, что моя чаша смогла исполнить хотя бы одно твое желание, – улыбнулся дядя.

– Да ты знаешь… – растерянно пробормотала Маша. – Я о другом желании… Я ведь и сама поняла: насчет Америки ты прав. Там скучно. Так что хорошо, что я туда не попала… – Она вскинула на него глаза: – А насчет бизнеса… Жаль, конечно, что я тебя разочаровала. Но только я бы тоже совсем не хотела управлять твоей империей . Мне и нашего с Игорьком игорного клуба достаточно.

И тогда дядя обратился к Асе:

– А ты? Наверно, ты до сих пор на меня в обиде, что чаша твою семью разрушила?

– Да нет… Уже нет, – пожала плечами та. – Мне и одной хорошо. В смысле, вдвоем с Никиткой.

– И с твоим интернет-магазинчиком, – закончил Дмитрий Николаевич. – Я ведь навел справки: ты меньше чем за год без всякого начального капитала доросла до очень внушительных оборотов! Молодец. Честно говоря, я просто не ожидал!..

– Да какие там особые обороты, – вздохнула Ася. – Просто жить как-то надо. Самой. Раз уж чаша ничем мне не помогла.

– Ася! – внушительно произнес дядя. – Ты, конечно, можешь меня просто, как говорит молодежь, послать. Но ты, наверно, догадываешься, с каким предложением я хочу к тебе обратиться. Лично к тебе.

– Мне загадывать желание? – улыбнулась она.

– Нет. С чудесами уже покончено, – в тон ей ответил дядя.

– А что тогда?

– Я хочу предложить тебе то же самое, что когда-то, в девяностых годах, предлагал твоему отцу. Мне нужен толковый заместитель. Доверенное лицо. Возможный преемник… В общем: пойдешь работать ко мне?

– К тебе?! – растерянно переспросила Ася.

– Ну да. Станешь моим партнером. И работать будешь, ясное дело, не только за зарплату. А за проценты с нашей с тобой общей прибыли.

– …И сидеть в таком же пентхаусе! – c восторгом закончил Макс. – Это не то что твой офис в подвале! Соглашайся, Аська! Круто!

– Соглашайся, Ася, – кивнула и Маша. – Только ты, по-моему, этого и заслуживаешь. А свой интернет-магазин филиалом дядиной корпорации оставишь. Ты ведь не возражаешь, дядь Мить?

– Но… это же нечестно, – пробормотала Ася. – Почему мне все, а вам – ничего?

– Ну, я уже сказал: я сам скоро не меньше, чем дядя, заработаю, – важно пообещал Макс. И похвастался: – С будущего года Мерзлов меня на Мастерсы посылать станет.

– У нас с Игорьком тоже все нормально, в клубе все столики на месяц вперед зарезервированы… – улыбнулась Маша.

– Что ж… Тогда я согласна, – тихо произнесла Ася.

Переглянулась с братом и сестрой.

И все трое вдруг увидели, как дедова чаша озарилась невозможно синим, ослепительным светом.