Белгравия - Джулиан Феллоуз

– Каким образом?

– Если лорд и леди Брокенхёрст признают Чарльза своим внуком, то тогда ради нашей дочери мы должны будем уйти в тень и больше не пытаться сделать его частью своей жизни.

– Нет! – Анна почувствовала, что у нее по щекам льются слезы.

– Да, – настаивал Джеймс. Анна должна отчетливо понимать, чем им это грозит. – Если графиня сдержит слово и не станет называть имени матери, то наш долг перед Софией – уберечь от поругания ее память. Чем чаще мы будем видеться с Чарльзом, тем выше риск, что кто-то заподозрит между нами связь. Если мы любим нашу дочь, то должны отказаться от внука.

Анну захлестнуло горе. Ей показалось, что ее прекрасная и гордая София умирает во второй раз.

Джеймс взял жену за руку, словно пытаясь дать ей силы вынести этот удар.

– Увы, ничего не попишешь. Мы отдадим Чарльза семье Брокенхёрст и навсегда потеряем его. Пожелаем ему счастья и будем жить, как прежде.

Джон Белласис был в ярости. Он ненавидел, когда его загоняют в угол, но хуже всего было то, что его обставил слуга, дворецкий. Джон считал себя человеком опытным. И подумать только, он, такой умный, образованный, утонченный, капитулировал перед каким-то простолюдином. Всю дорогу до Бакленда – так называлась деревня в Суррее, где жил преподобный мистер Поуп, – Джона, сидевшего на заднем сиденье кареты, буквально передергивало от раздражения. В конце концов ему все же пришлось заплатить этому отвратительному Тёртону еще двадцать фунтов, чтобы увидеть первую страницу письма и узнать адрес. Разумеется, можно было бы самостоятельно выяснить, каким приходом руководит Поуп, но сколько бы это заняло времени? Белласис корил себя за то, что не начал заниматься этим делом раньше. А теперь дворецкий воспользовался тем, что Джон оказался в безвыходном положении. Ведь если он хочет извлечь из сложившейся ситуации выгоду для себя и для своего отца, то ему обязательно надо встретиться с преподобным мистером Поупом лично и собрать все факты, прежде чем обращаться к тетушке.

Проезжая через деревню, мимо пруда с утками, стайки задиристых кур и крикливых гусей, Джон невольно вспомнил, почему он живет в «Олбани». Наверняка кто-нибудь назвал бы эту картину сельской идиллией – занят своей тяжкой работой кузнец, а через лужайку от него низко согнулся колесник, вставляя спицы в обод, – но Джону было не до буколического очарования. Сельская местность навевала на него скуку, а от свежего воздуха он начинал кашлять.

Неподалеку от приземистой саксонской церкви с примыкающим к ней большим кладбищем, где было множество могил, Белласис обнаружил жилище приходского священника. Домик с фасадом из известняка и заросшим розами садиком был довольно мил, хотя, как с облегчением отметил Джон, скромнее по размеру и менее помпезен, чем дом его отца в Лимингтоне. Было приятно хоть в чем-то почувствовать превосходство над Чарльзом. Джон велел кучеру подождать, а сам пошел по садовой дорожке.

– Что вам угодно, сэр?

Дверь открыла престарелая экономка. Сгорбленная, с убранными под чепец седыми волосами и длинным, похожим на клюв носом, старуха напомнила Джону стервятника, которого он однажды видел, когда вместе с приятелем посетил новый зоопарк в Риджентс-парке, где животных изучали с научной точки зрения. Представившись мистером Сандерсоном, Белласис изложил свое дело, после чего его провели в скромную гостиную. В ней было тепло и уютно, за каминной решеткой горел огонь, а над камином висел пастельный портрет, на котором Джон сразу узнал Чарльза Поупа в юности. Джону тут же вспомнился портрет преподобного мистера Поупа, который видел в лондонском кабинете молодого коммерсанта. Вполне возможно, что автором обеих картин был один и тот же художник. Образ юноши был решен в романтическом ключе: свободного покроя рубашка, которая очень шла Чарльзу, небрежно причесанные кудри, но в голубых глазах читалась скрытая сила. Джону стало неловко разглядывать портрет человека, чью тайну он собирался разоблачить.

– Добрый день, сэр! – послышался женский голос.

Джон обернулся. В дверях стояла полная дама лет пятидесяти с небольшим, в простом черном платье без отделки. Добрые глаза; к убранным назад волосам приколот небольшой вдовий чепец; лишь аккуратные завитки обрамляют лицо.

– И вам доброго дня, мадам, – ответил Джон.

Она указала ему на стул у камина, села сама.

– Чем я могу вам помочь?

– Вообще-то, я надеялся поговорить с вашим мужем.

– Тогда, боюсь, вы зря потратили время на дорогу. Преподобного мистера Поупа больше с нами нет. Во вторник будет год, как он умер. Вам повезло, что вы застали меня здесь. Вскоре мне предстоит освободить помещение для нового викария.

– Как это тяжело, – с участием покачал головой Джон.

– Вовсе нет. Новый викарий позволил мне прожить здесь еще целых двенадцать месяцев, и это очень щедро с его стороны. Вам ни к чему обо мне беспокоиться. Сын перевезет меня в Лондон, и я буду жить там вместе с ним, так что мне предстоит настоящее приключение, а в мои годы это большая удача. – Собеседница покраснела от удовольствия.

Джон досадовал на себя. Почему было не выяснить все заранее? У двери послышалось какое-то движение, и в комнату нетвердой походкой вошла старая женщина, которая впустила его. Она поставила поднос с чайником и чашками на столик в углу. Как только они вновь остались одни, миссис Поуп встала и принялась разливать чай.

– Может быть, я чем-то могу вам помочь?

– На самом деле я хотел поговорить о вашем сыне.

– Вы знаете моего сына, мистер Сандерсон? – улыбнулась вдова.

– Мы встречались. – Джон решил по возможности придерживаться истины. – Я бывал в его конторе в Сити.

– Тут у вас передо мною есть преимущество, – сокрушенно вздохнула миссис Поуп, но ее добрые глаза при этом светились от гордости.

– У него очень хорошо идут дела, – заметил Джон.

Наверняка, назвавшись другом Чарльза, он выведает у матери гораздо больше, чем в качестве врага.

Она чуть не засмеялась от удовольствия.

– Знаю. Чарльз ведь приобрел ткацкую фабрику. Это так далеко от того, на что рассчитывал его отец, когда все только начиналось, но, благодарение Господу, мой супруг прожил достаточно долго, чтобы успеть погордиться достижениями Чарльза.

– Вы сказали, ваш муж рассчитывал на нечто иное, когда все только начиналось?

– Мы оба рассчитывали. Поначалу казалось, что лучшее будущее для Чарльза – служение Церкви, но по мере того как мальчик рос, становилось понятно, что подлинные его таланты лежат в другой сфере. – Миссис Поуп говорила радостно, с удовольствием вспоминая те давние славные деньки.

Джон глотнул чая.

– А почему вы сказали «когда все только начиналось»?

Вопрос был неожиданным, но женщина еще ничего не заподозрила.

– Ну, я имела в виду, когда Чарльз впервые… Когда мы впервые… То есть когда он был еще совсем ребенком и мы начали задумываться о его образовании. Наш сын очень хорошо учился!