Слезы русалки - Надежда Виданова

живут по заповедям. Что завещал наш Господь людям, живущим в браке?

Вадим вспомнил только завет плодится и размножаться, данный Господом прародителям Адаму и Еве, но интуитивно почувствовал, что священник ждёт другого ответа. Вадим молча уставился на батюшку и ничего не произнёс.

– Вот те на! – Священник опять развёл руками. – Когда Христа начнёте познавать, голубчик?

– Я только начал, – Вадим вздохнул, осознав, что не отделается от священника быстро и легко. – Я вообще атеист, но стремлюсь поверить в Бога. Поэтому в первый раз за много лет пришёл в храм на исповедь.

– Все ясно, – батюшка покачал головой с видом заправского лекаря-шарлатана, раздающего диагнозы направо и налево. – Храм не посещаете, на исповедь не ходите, таинства Евхаристии не совершаете. И что вы хотите от своей жизни, интересно? Вы раздариваете свою душу дьяволу, он ваш хозяин. Не удивляйтесь бедам в своей жизни.

Вадим, уже не находил глазами дядю Геру. Вадиму попался словоохотливый священник, другие отпускали прихожан значительно быстрее.

– Вы хотите, чтоб мы канули как Римская Империя? – Все не унимался батюшка. – Такие как вы прочищают дорогу антихристу. Или, может быть, желаете, чтоб людей резать на улице начали как в революцию, когда безбожники были у власти?

Господи, что за фанатик. В принципе закономерно, что Вадим попал из всех священников именно к этому. Дядя Гера рассказывал ему по дороге про свою поездку в Оптину пустынь, когда в пух и прах разругался с тогдашней квартиранткой ("такая вежливая студентка, такие милые родители. До этого жили душа в душу, ровно как с тобой Вадик"), упал на лестнице ни с того ни с сего, прохромав весь день («скатился так, что думал вынесут вперёд ногами"), да ещё и передний зуб разбил ("до сих пор эту дыру не залатал, мать ее ети").

– Не так-то просто приобщиться к святому, Вадик, – вздыхал дядя Гера, утирая пот со лба. – Ты думал это просто чик, и ты праведник. Так вот заверни себе… это самое… не так просто все это. Бесы чинят препятствия.

Бесы Вадима справлялись неплохо, он всерьёз думал после этой исповеди завязать с походами в церковь.

– Я буду стараться стать хорошим христианином, – вымученно сказал Вадим батюшке.

Тот покачал головой, ни капли ему не поверив. Но отпустил, и на том спасибо.

– Походы в церковь – это все же не мое, – сказал после Вадим дяде Гере. Он чувствовал себя словно вытащенный на берег угорь. Он не мог уже вынести службы, ноги не держали. Сосредоточиться на молитве Вадим тоже не мог, оттого все дурные мысли, обгоняя друг друга лезли в голову. С непристойной беспощадностью, словно издеваясь, обнажились драмы его жизни. Он вспомнил как обидел Арсения перед тем, как сыну погибнуть. Вспомнил последний диалог с Сашей, когда отрёкся от него. Вспомнил глаза Юли при разводе, какая бездонная скорбь была в них. Вспомнил зачем-то припадки матери. "Она уже забрала его, да?" Вадим тогда не знал, что это было пророчество, страшное пророчество. И даже вспомнил истерику Алёны Михайловны на похоронах Арсения. И Вера, Сашина жена… Вадим бросил ее на произвол судьбы в больничной палате. Нет уж, лучше сидеть дома. В церкви от безделия думается о всякой дряни.

– Почему? – Дядя Гера только успевал здороваться со всеми, вот уж кто был в этом храме "своим". Даже дети ластились к нему, их родителей, казалось, вовсе не пугал грозный вид дяди Геры. Маленькая девочка обняла его мясистую икру и прижалась щекой к боку. Дядя Гера любовно гладил ее по платочку широкой ладонью. Одно неосторожное движение, и его рука раздавит небольшую головку девчушки, но дядя Гера аккуратен. Радовать детей – главная отрада в жизни дяди Геры. Помимо обращения на путь истинный блудных христиан, разумеется.

– Не нравится мне тут все. Много народу, священники какие-то неприятные. Жаль, вы не познакомились поближе с отцом Андреем. Вот он священник по призванию. А тут…, – Вадим, вздохнув, махнул рукой.

– У тебя как всегда изначально неправильный посыл, – усмехнулся дядя Гера. – Ты серьёзно ищешь в церкви священника? Считаешь, что это то, что здесь, действительно, важно?

– Один из основных моментов, – ответил Вадим.

– Тогда тебе и впрямь стоит уйти. Ты идолопоклонник. Ты ищешь в церкви идеального священника. Нужно понимать, что только ты один ответственен за свою жизнь. Подобное притягивает подобное, знаешь ли. Этот священник отражает тебя самого в данный момент, вот он тебе и попался. Избавляйся от своих неоправданных ожиданий, и ты избавишься от разочарования и обид. Хватит рисовать в башке идеальные картинки, как должно быть. Даже хорошая мать не всегда понимает потребностей своего ребёнка. Это особый и редкий дар – словить волну другого человека. Посему заботься о себе сам, а не жди этого от других. Ты людей, я гляжу, рассматриваешь как функционал, а не как личность. Стоит кому-то отступить от схемы твоих ожиданий, и ты тут же делаешь о нем неправильные выводы. Тебе никто ничего не должен, Вадик. Ты хочешь света в своей жизни? Сам излучай его. По-другому никак. Ты знаешь, у меня нет духовника. Это не повод для гордости, но мне до фени. Я не ищу в церкви священника. Я ищу здесь себя. Что тебе до священника или количества народа? Это не то место, где нужно смотреть по сторонам. Зато идеальное место, чтобы посмотреть в себя.

Остальное время службы они простояли молча. Дядя Гера целиком погрузился в свои молитвы, Вадим с удивлением отметил, что он знает вечернюю службу наизусть.

Вадим изучал отцов с маленькими дочками. Непоседливые вертушки так и норовили сорвать с головы платок, убежать и затеряться среди множества женщин в длинных юбках, а папы любовно брали их на руки, пресекая нежностью эти порывы.

Отчего-то Вадим вспомнил Лидию, эту опасную женщину с кошачьим разрезом бледно-зелёных глаз. Лидия ведь тоже была малышкой. Наверняка отец держал ее на руках, а она также озаряла его своим светом. Она озаряла светом и Павла. Будучи такой мрачной и безжизненной для Вадима, она была источником света и жизни для других.

– Где можно поставить свечку за упокой? – Спросил он, покупая ту, что была подороже и побольше. В такие моменты всегда кажется, что размер и цена бескровной жертвы должны послужить большим гарантом в молитве.

Он ещё долго смотрел как горит его свеча в окружении множества других. Увиденное заворожило Вадима. Потом весь храм стал одним протяжным