Глаз Лобенгулы - Александр Косарев

— Ты сначала найди их, — глумливо усмехнулся Вилли.

Глаза Мунги загорелись нехорошим огнем. Резво вскочив, он носорогом бросился на Зомфельда. Однако тот будто того и ждал: в самый последний момент резко согнулся, и Мунги со всей силы налетел животом на его клинообразный затылок. Тотчас завязалась борьба за выпавший из рук Мунги кинжал. Как ни странно, Зомфельд оказался проворнее. Схватив нож первым, он занес лезвие над противником, но, видимо, плохо рассчитал удар: ему удалось лишь задеть щеку и чуть поранить левое плечо Мунги.

Тут уж и я, не мешкая более, ринулся в схватку и, улучив момент, довольно сильно приложил немца по темечку рукоятью «Астры». Стряхнув с себя обмякшее тело врага, Мунги с болезненным стоном схватился за щеку.

— Бешеная гиена, — прошипел он, засовывая злополучный кинжал за пояс, — чуть глаз мне не выколол!

По щеке команданте ярким ручейком стекала кровь, сквозь рукав кителя тоже начала просачиваться темно-красная жидкость. Найтли вновь пришлось «открыть лазарет». Пока она обрабатывала раны Мунги, я вплотную занялся Зомфельдом: замотал ему полотенцами рот и глаза и скрутил руки за спиной, на всякий случай притянув их к ногам, тоже связанным.

Затем приступил к поискам алмазов. Вещей у пары имелось немного, но их, как я знал, успел уже осмотреть Мунги. Конечно, небольшой мешочек легко можно было укрыть в тех же соломенных стенах или под крышей, но тогда поиски грозили растянуться до утра. Вдруг мне бросилось в глаза, что нигде не видно моей сумки с автоматом. И тут же в памяти всплыла картинка, виденная совсем недавно: по дороге вышагивает веселый Вилли с небрежно перекинутой через правое плечо курткой… левой рукой он ведет под уздцы лошадь, а поперек груди… Сумка с моим мини-автоматом!

— Погоди, — остановил я Мунги, приступившего после перевязки к повторному обыску, — кажется, мы вообще не там ищем. Надо найти седло! Лошадей ведь положено по окончании пути расседлывать, а седло вешать для просушки, не так ли? Пойдем в крааль, поищем там…

— А этот? — кивнул командир на оклемавшегося и начавшего с мычанием кататься по полу Вилли.

Я посмотрел на пленника, потом на Найтли. Судя по ее сочувственному взгляду, обращенному на Зомфельда, надеяться на то, что она не развяжет его, не приходилось.

— Я пойду один, — бросил я многозначительный взгляд в их сторону, — а ты присмотри за обоими.

До кольцевой изгороди крааля я добрался в несколько прыжков. Луна скрылась за облаками, и далее пришлось действовать на ощупь. Как назло, под руку долго попадались лишь теплые бока лошадей да коров. Наконец я споткнулся обо что-то вроде кормушки и, начав осторожно обходить ее, наткнулся неожиданно на свисающий сверху ремень подпруги. Подергав за него и догадавшись, что вожделенное седло навешено именно на эту стойку, я быстро отыскал его, стащил вместе с дорожными сумками вниз и поспешил обратно.

Когда я вернулся в хижину, Мунги метнул в мою сторону убийственный взгляд: время поджимало неумолимо. Я лихорадочно принялся потрошить дорожные сумки. Пачки патронов от моего BXP, бритвенные принадлежности, запасная уздечка, банки с консервами… Наконец, на самом дне сумки мои пальцы нащупали знакомый замшевый мешочек.

— Найтли, — обратился я к обиженно отвернувшейся к стене девушке, — хочешь посмотреть на камешки, из-за которых мы едва не поубивали друг друга?

Девушка заносчиво шмыгнула носом, однако женское любопытство пересилило. Она по-кошачьи приблизилась ко мне как раз в тот момент, когда я высыпал камни на обнаруженный в сумке кусок бязи.

— Ах! — удивление и восхищение прозвучали в ее голосе одновременно.

Несмело протянув руку к сверкающему даже при тусклом свете керосинки «Глазу Лобенгулы», Найтли ласково провела пальчиком по его отшлифованным граням. Залюбовавшись ею, я на какое-то время вновь забыл обо всем. Исходящие от девушки горячие волны магнетизма помимо воли заставляли подчиняться ее колдовскому очарованию.

«Что за дурацкая у меня судьба? — думал я, почти физически страдая от невозможности сию же минуту зарыться в ее волшебные волнистые пряди. — Почему вожусь тут с какими-то седлами, пистолетами и алмазами, когда все они не стоят и ноготка этой красавицы?!»

В реальность из мира сладких грез меня вернул резкий металлический звук. Мунги, вдоволь, видимо, налюбовавшись моим автоматиком, вставил в него обойму и теперь пытался привести его в боевое положение.

— Э, э, извини, друг, — поспешно выхватил я у него BXP, — это очень опасная машинка! Вот, смотри: это — твои камни, — придвинул я к нему тряпку с алмазами, — а это — моя игрушка, — водрузил я автомат на шею.

— О'кей, — согласно кивнул командир. — Но если захочешь поменять свою игрушку на один из алмазов, только скажи… А теперь пора уходить

Я принялся торопливо распихивать по карманам обнаруженные у Зомфельда патроны, а Мунги — складывать камни обратно в мешочек. Искоса я взглянул на Найтли и по ее растерянному виду — она в это время наблюдала за исчезающими в мешочке камешками, — вдруг понял, что она будет безумно благодарна мне даже за самый мелкий из них.

— Мунги, друг, а мне, случаем, не полагается какой-нибудь камешек за то, что я спас тебя от ножа этого типа? — кивнул я в сторону лежащего на полу Зомфельда. — Согласен даже на самый маленький, — улыбнулся я как можно дружелюбнее.

Мунги ничего не ответил. Набив мешочек, он просто оставил маленькую треугольную пирамидку на куске ткани. Я всё понял.

Подняв кристаллик, подкинул его на ладони и протянул девушке:

— Прими его на память обо мне. Кто знает, как сложатся наши судьбы? Если будешь носить этот камешек при себе, возможно, наши дороги когда-нибудь снова пересекутся…

Найтли радостно зажала пирамидку в кулачке, нежно и признательно глядя мне в глаза. Случайно мы соприкоснулись пальцами и тут же испуганно отпрянули друг от друга, словно обоих ударило током. К горлу подступил комок. Взмахнув рукой в прощальном жесте, я молча шагнул к порогу. Мунги тотчас подхватил стоявшую у дверей винтовку и шагнул в ночную тьму. Пригнувшись, я двинулся следом. На улице к нам бесшумно присоединился Омоло.

Чем дальше мы отходили от притихшей в ночи деревушки, тем тоскливее становилось у меня на душе.

«И куда я тащусь? — думал я, шлепая по смачно чавкающей грязи. — Чего ради волокусь за этими бандитами? Мое истинное счастье осталось там, в соломенной хижине! Причем наедине с еще одним таким же бандитом, только белым… Может, нашинковать своих спутников свинцом да метнуться обратно? Прикончить ублюдка Вилли, присвоить его документы… Потом, в крайнем случае, свалить всё на Мунги… А самому вместе с Найтли мчаться со всех ног к пограничному переходу! А когда местные власти начнут разбираться со всеми трупами, мы будем уже далеко…»

Завороженный этой дьявольски приятной картинкой, я вдруг поймал себя на мысли, что и в самом деле при целиваюсь в маячащую в трех шагах впереди спину Омоло. По счастью, передо мной тут же возникло укоряющее лицо дяди.