Жрица Итфат - Вадим Зеланд

Но когда вся компания выбежала на улицу, их взорам предстала поистине грандиозная фантасмагория. Вся земная поверхность стала прозрачной, обнажив под собой черную пропасть, на дне которой виднелись мириады параллельных светящихся дорожек, уходящих в бесконечность. Дорожки напоминали киноленты, поскольку были поделены на отдельные кадры. Кинолента, находившаяся отвесно под ногами, светилась ярче остальных.

Друзья вскрикнули от неожиданности и упали на четвереньки, потеряв равновесие. А Подлодка с испугу вновь обернулась в девушку-блондинку. Совершенно обалдевшая от трансформаций, произошедших в реальности, а также в ее собственном обличье, она вдруг закричала, используя лексику Кошисы.

– Кошец! Вот это есть полный кошец! Полный-преполный!

– Полный или неполный не знаю, но кошический точно! – отозвалась Кошиса.

– Космический! – добавила Корова.

– Космологический! – добавил Адя.

Королева и Зверюга оставались невозмутимыми и лишь молча оглядывались по сторонам. Они первыми поднялись на ноги.

– Смотрите, мы что, окошели?! – воскликнула Кошиса. – У нас у всех кошицы! И у меня? И у меня тоже?

Все посмотрели друг на друга. У них из затылков выходили светящиеся сплетения, похожие на косицы, подобно тому как это было у застывших манекенов, только без синих лучей.

– Не совсем чтобы окошели, Кошиса, – сказал Адя, – но да, странное образование присутствует, и у тебя в том числе.

– Я ничего не ощущаю! – сказала Подлодка, ощупывая свой затылок.

– Я тоже, – сказала Корова.

– А теперь взгляните на кошицы у манекенов! – опять воскликнула Кошиса.

Друзья только сейчас обратили внимание на стоящего рядом прохожего, замершего в полушаге. Его косица переходила в синий луч, который падал отвесно далеко вниз, прямо на светящуюся дорожку. Такая же картина наблюдалась у еще одного, и еще одного манекена – у всех, кто находился на площади. Застывшие фигуры были словно привязаны лучами к остановившейся внизу киноленте.

– Это что?! – закричала Подлодка. – Нам показали, как устроена реальность?

– И у меня такое чувство, что перед нами предстала реальность в своем истинном обличье, – сказал Адя.

– Кошиса, вот тебе и наглядная иллюстрация твоего предположения, что здешние люди как марионетки в кукольном театре, – сказала Корова.

– Скорей как персонажи, живущие в кинокартине, – уточнила королева.

– А мы нет! – отметила Кошиса. – У нас кошицы свободные, свои!

– Так мы же это кино остановили, и гуляем здесь живьем, – объяснил Адя.

– Да! Мы живые в застывшей кинокартине! – воскликнула Подлодка. – Колоссально!

– Значит, мы тут гуляем, а они живут, – констатировал Зверюга. – Они тут живут, а мы гуляем. Интересный факт.

– А еще интересно, это весь мир остановился, или только то кино, в котором мы находимся? – спросила Корова.

– Едва ли мы способны остановить весь мир, – ответила королева.

– Кино, как мы убедились, может быть локальным и вложенным, – сказал Адя. – Помните, сначала мы остановили реальность в кафе, а потом увидели, как другая часть реальности, вместе с сумасшедшим писателем и его питомцами, продолжает плясать.

– Сейчас, похоже, вообще все здешние киноленты остановлены, судя по тому, что хлопья висят в пространстве. Раньше их не было, – заметила Кошиса.

– Не только потому что хлопья, – сказал Адя. – Вот те светящиеся дорожки, скорее всего и являются кинолентами, а окружающая реальность – их проекция. И они все не двигаются, стоят.

– Но что это вообще за косицы такие? – озадачилась Подлодка. – И почему раньше их не было, а сейчас они появились?

– Моя королева, – обратился к Брунхильде Зверюга, – у тебя одной волосы сплетены в косицу, но она не совпадает со светящейся. Светящаяся идет под наклоном к спине и заканчивается на расстоянии в пол-локтя от лопаток.

– Что бы там ни было, мы сейчас не можем объяснить происходящее с нами и с реальностью, – ответила Брунхильда. – Нам надо бежать, пока кинолента не запустилась.

– А может, и не надо? – предположил Адя. – Что увидят наюкоёлоги, когда очнутся? Что мы внезапно исчезли. Вот мы были, а потом раз, и нет.

– Да, а с их точки зрения это ненаючно! – заметила Корова.

– А если ненаючно, значит, этого не может быть! – заключила Подлодка. – А значит, нас и не было!

– Не так все просто, – сказала королева. – Главное, что они увидят крах своей наючной штуковины. А кто мог запустить ликвидацию? Только мы, потому что мы исчезли. Нам лучше не искать себе неприятностей и поскорей убираться подальше от «места преступления».

– Вы правы, Ваше величество, – сказала Кошиса. – Надо кошачить отсюда.

– Только куда? – спросила Подлодка. – Может, в нашу виллу Маравиллу?

– Туда пока нельзя, – ответила королева. – Если нас всех поймают, навлечем подозрение на Карамиллу. Надо затаиться где-нибудь в городе и понаблюдать.

– Это точно, мы ведь даже не знаем, что будет дальше, – сказал Адя.

– Вон башня городской ратуши, хороший наблюдательный пункт. Давайте туда заберемся? – предложил Зверюга.

– А как мы туда проникнем? – спросила Подлодка.

– Да просто! – ответила Корова. – Пока кинолента стоит, и все люди как манекены, мы можем свободно перемещаться где хотим.

– Идем, – сказала королева.

Они быстро перебежали через площадь и поднялись на башню ратуши по внутренней лестнице. Наверху была смотровая площадка с часами и колоколом. Оттуда открывалась панорама на весь город. Точнее, это была панорама не одного города, а множества его копий, повторяющихся и уходящих вдаль по всем четырем сторонам света.

Весь окружающий ландшафт был разлинован как шахматная доска. Если вглядеться в одну сторону, то было видно, что на клетке помещалось два-три ближайших квартала, на следующей клетке они повторялись, а в промежутке зиял пустотой уже знакомый нашим друзьям черный конструкт, уходящий вниз и совпадающий с промежутком на светящейся далеко внизу дорожке.

На дальних клетках уже было плохо различимо, что там находилось, то ли копии тех же кварталов, то ли следующих, но в целом создавалась оптическая иллюзия, будто все повторяется, причем все эти повторения были словно вложены друг в друга. Общая картина выглядела как череда уходящих в бесконечность зеркальных отражений с уменьшающимся масштабом, так что вдали виднелись уже копии целого города. И вся эта картина смотрелась как сложносоставная голограмма, которая одновременно являлась проекцией находящихся внизу кинолент. Небо, однако, закрывала сплошная темная поверхность крышки.

Друзья отчаянно пытались разглядеть, где и какое отражение куда вложено, но иллюзия постоянно ускользала, показывая то одну свою грань, то другую. Оставив попытки постичь непостижимое, они почти впали в прострацию, не зная, что и сказать. Тем более что окружающая реальность представлялась несуществующей, ненастоящей, будто сами они были вырезаны из другой реальности и вставлены в эту, как живые в застывший фотоснимок.