Король Волшебников - Лев Гроссман

— Расслабься, — сказала Джулия. — Я просто решила составить тебе компанию.

— Правильно решила. — Сердце забилось вновь. — Я страшно рад, спасибо тебе.

А вот тени, похоже, не слишком радовались, что попали сюда — наоборот, скучали. Бадминтонисты едва махали ракетками и не злились, пропустив мяч, разве что слегка огорчались. Очки тоже никто не считал: доска показывала счет прошлой или позапрошлой игры.

Большинство теней спортом вовсе не занимались, просто разговаривали или молча лежали навзничь, глядя на флуоресцентный свет. Откуда вообще взялись эти светильники? В Филлори электричества нет.

— Ребенок у тебя паспорт не спрашивал?

— Нет, даже не посмотрел на меня.

Квентин подумал, что это странно.

— Ну что, будем искать?

— Главное, не разлучаться.

Квентин принудил себя двинуться с места. Чем больше углубляться в эту толпу, тем больше риск застрять здесь навеки, что бы там ни говорила ленивица. Порой они наступали кому-то на ноги и старались, как на особенно людном пикнике, не наступать на руки. Он боялся, что живые привлекут к себе нежелательное внимание, но умершие только взглядывали на них и тут же отводили глаза. Ничего похожего на гомеровский или дантовский нижний мир, где всем до смерти охота с тобой потрепаться.

Квентин испытывал не столько страх, сколько депрессию. Как при посещении летнего лагеря, дома престарелых или чьего-то офиса: все вроде бы хорошо, но мысль, что в конце дня ты сможешь уйти домой, вызывает несказанное облегчение. Спортивное снаряжение здесь сильно поизносилось: сложенные доски для настольных игр протерлись по швам, на бадминтонных ракетках ослабли струны. Потом он увидел Чур, и это стало для него шоком.

Он мог в общем-то этого ожидать. Чур, показывавшая им дорогу к Гробнице Эмбера, в отличие от своего напарника их не бросила. При жизни он знал ее недолго, но это была точно она, с рыбьими губами и короткой лесбийской стрижкой. В последний раз, когда он ее видел, женщину молотил и одновременно поджаривал раскаленный докрасна великан. Теперь она, целехонькая, только чуть похудевшая, лениво играла в настольный теннис и если узнала Квентина, то виду не подала.

Только теперь Квентин разрешил себе задуматься о том, о чем старался не думать с самого первого упоминания о нижнем мире: нет ли здесь Элис. Одна его часть жаждала увидеть в толпе ее лицо и отдала бы за это все что угодно, другая надеялась, что ее здесь нет. Она теперь ниффин — может быть, это считается одной из форм жизни.

Потолок кое-где поддерживали металлические колонны. У одной из них, глядя в пространство, сидел Бенедикт. Перед ним был разложен пасьянс, который мог завершиться удачно, но Бенедикт не спешил класть пятерку бубен на шестерку греф.

Сейчас он больше походил на того Бенедикта, которого Квентин увидел в картографическом кабинете, чем на загорелого коммандоса с «Мунтжака». Бледный, руки тонкие, темные круги под глазами. Волосы у него отросли, и облик угрюмого юноши с холста Караваджо вернулся к нему.

— Здравствуй, Бенедикт, — сказал Квентин.

— Здравствуй, — сказала Джулия.

Взгляд Бенедикта, остановившись на Квентине, опять ушел вдаль.

— Я знаю, с собой вы меня взять не сможете, — тихо произнес он. Мертвые попусту слов не тратят.

— Не смогу, — подтвердил Квентин. — Ленивица так и сказала.

— Зачем вы тогда пришли? — В его глазах вспыхнуло обвинение. Квентин боялся увидеть рану на его шее, но ничего такого не наблюдал. Конечно, он ведь не зомби, он призрак. Вернее, тень.

— Хотел с тобой повидаться. — Квентин сел рядом и тоже прислонился к колонне, Джулия села с другой стороны. Перед ними колыхалась толпа теней.

Прошло какое-то время, пять минут или час — здесь трудно было ориентироваться.

— Как тебе тут? — спросила Джулия. Бенедикт промолчал и сам задал вопрос:

— Видели, что со мной случилось? Просто не верится. Бингл велел мне оставаться на корабле, а я подумал… — Он нахмурился и потряс головой. — Хотел испробовать то, чему обучался, в настоящем бою. Сошел на берег, и сразу тщщщщ! Прямо в горло, в самую ямку. — Он прижал указательный палец к выемке под адамовым яблоком. — Самое смешное, что это даже не очень больно. Я думал, стрелу можно вытащить. Пошел опять на корабль. Дыхание прервалось, сел. Во рту полно крови, меч в воду упал. Я еще и волновался из-за этого — верите, нет? Все думал, можно ли будет нырнуть и достать его. Вы достали?

Квентин покачал головой.

— Да ладно, не важно. Это всего лишь учебный меч.

— А потом что? С горки съехал?

Бенедикт кивнул.

У Квентина зародилась теория, что эта горка придумана для унижения. Как будто все, чем ты жил, о чем мыслил, было просто детской игрой. Смерть никого не уважает и хочет, чтобы ты это понял.

— А ключ вы забрали? — спросил Бенедикт.

— Как раз об этом я и хотел тебе рассказать. Мы его взяли. Был большой бой, мы победили, и оказалось, что этот ключ очень важен для нас. Я хотел, чтобы ты знал об этом.

— И больше никто не погиб. Только я.

— Да, никто. Меня вот в бок ранили. — Здесь было как-то неудобно хвастаться этим. — Я просто хочу тебе сказать, что ты умер не зря. Все это имело смысл. Ключи необходимы для спасения Филлори. Без них магия уйдет, и весь наш мир рухнет.

— Но ведь я ничего не сделал. Моя смерть не приблизила вас к победе. Я мог бы просто остаться на корабле.

— Мы не знаем, что было бы в другом варианте, — сказала Джулия, но Бенедикт ее снова проигнорировал. — Он меня не слышит, — заметила она Квентину. — Не знает, что я здесь, и все остальные тоже не знают. Странное что-то творится.

— Бенедикт, рядом с тобой сидит Джулия — видишь ее?

— Нет. — Юноша нахмурился, как в былые дни. — Кроме вас, никого не вижу.

— Я здесь как призрак, — заключила она. — Призрак среди призраков. Призрак навыворот.

Ответ на вопрос, почему тени не видят Джулию, в скором времени не предвиделся. Вокруг постукивали мячики для пинг-понга — мертвые играли без особого блеска, хотя и долго практиковались. Хитрых подач никто даже не пробовал; стоило кому-то набрать пару очков, мячик попадал в сетку или улетал далеко в толпу.

— Кто-то как будто старается, чтобы всем здесь было приятно, — сказал Бенедикт. — Игры эти и все такое, только не продумано это как-то. Кому надо вечно во что-то играть? Ужас как надоело, а ведь я здесь совсем недавно.

Кто-то старается… не серебряные ли боги? Бенедикт ногой смешал стройные ряды своего пасьянса.

— И хоть бы что-нибудь сверхъестественное. Летать бы мы, скажем, умели или просвечивали, так нет ведь. — Бенедикт поднял руку к свету, демонстрируя свою непрозрачность.

— А что вы здесь еще делаете, кроме игр?