Как СМЕРШ спас Москву - Анатолий Терещенко

Учитывая это обстоятельство, я несколько раз ставил вопрос перед руководством следственной части о том, чтобы мне разрешили по-настоящему включиться в дальнейшие допросы арестованного Этингера, и мне в этом отказывалось. Кончилось все это тем, что в первых числах марта Этингер внезапно умер, и его террористическая деятельность осталась нерасследованной.

Между тем Этингер имел обширные связи, в том числе и своих единомышленников, среди крупных специалистов-медиков, и не исключено, что некоторые из них имели отношение к террористической деятельности Этингера.

Считаю своим долгом сообщить Вам, что товарищ Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ.

Так, в настоящее время в моем производстве находится следственное дело по обвинению бывшего заместителя генерального директора акционерного общества «Висмут» в Германии Салиманова, который в мае 1950 года убежал к американцам, а затем через 3 месяца возвратился в Советскую зону оккупации Германии, где был задержан и арестован.

Салиманов показал, что в мае 1950 года его сняли с работы и он должен был возвратиться в СССР, однако этого не сделал и, воспользовавшись отсутствием наблюдения со стороны органов МГБ, перебежал к американцам. Далее Салиманов рассказал, что, изменив Родине, он попал в руки американских разведчиков и, общаясь с ними, установил, что американская разведка располагает подробными сведениями о деятельности акционерного общества «Висмут», занимающегося добычей урановой руды.

Эти показания Салиманова говорят о том, что органы МГБ плохо организовали контрразведывательную работу в Германии.

Вместо того чтобы информировать об этом правительственные инстанции и использовать показания арестованного Салиманова для устранения серьезных недостатков в работе органов МГБ в Германии, тов. Абакумов запретил фиксировать показания Салиманова протоколами допросов.

Министерством государственной безопасности в разное время арестовывались агенты американской и английской разведок, причем многие из них до ареста являлись негласными сотрудниками органов МГБ и двурушничали.

В своих информациях по таким делам тов. Абакумов писал: «Мы поймали, мы разоблачили», хотя в действительности – нас поймали, нас разоблачили и к тому же долгое время нас водили за нос.

Попутно несколько слов о методах следствия.

В следственной части по особо важным делам систематически и грубо нарушается постановление ЦК ВКП(б) и Советского правительства о работе органов МГБ в отношении фиксирования вызовов на допрос арестованных протоколами допроса, которые, кстати сказать, почти по всем делам составляются нерегулярно и в ряде случаев необъективно.

Наряду с этим Абакумов ввел практику нарушений и других советских законов, а также проводил линию, в результате которой, особенно по делам, представлявшим интерес для правительства, показания арестованных под силой принуждения записывались с недопустимыми обобщениями, нередко искажающими действительность. Я не привожу конкретных фактов, хотя их очень много, поскольку наиболее полную картину может дать специальная проверка дел с передопросом арестованных.

В заключение я позволю себе высказать свое мнение о том, что тов. Абакумов не всегда честными путями укреплял свое положение в государственном аппарате и он является опасным человеком для государства, тем более на таком остром участке, как Министерство государственной безопасности.

Он опасен еще и тем, что внутри министерства на наиболее ключевые места и, в частности, в следственной части по особо важным делам поставил «надежных», с его точки зрения, людей, которые, получив карьеру из его рук, постепенно растеривают свою партийность, превращаясь в подхалимов, и угодливо выполняют все, что хочет тов. Абакумов.

Подпись (Рюмин)».

Это был заказной пасквиль. Как говорится, гнусному и доброта и мудрость кажутся гнусными, грязи – только грязь по вкусу. Подлецы потому и успевают в своих делах, что поступают с честными людьми, как с подлецами, а честные люди поступают с подлецами, как с честными людьми.

Абакумов сразу становился в позу обороняющегося. Он понимал, что надо ждать не только этого удара. Душа закипала. В глубинах его души с холерическим характером взорвался вулкан, из которого полетели камни и поползли потоки лавы с обидой, местью, осуждением подлости и утверждением порядочности, которой в нем было тоже много.

«Осмелевший пигмей явно поет под музыку сверху, – размышлял Виктор Семенович. – Поет обиженный за увольнение этот человеческий обрубок. Да, безмерна подлость низких и лжецов и тесно на земле от подлецов…»

* * *

Ответ на рюминский выпад не замедлил сказаться. Правда, уже он готовился спешно, в горячке, вынужденно. Надо было оправдываться и обиженно ворчать, как в той сказке Оскара Уайльда «Мальчик-звезда».

– Уф! – проворчал Волк и запрыгал между кустами, подняв хвост. – Какая чудовищная погода! Не понимаю, куда смотрит правительство…

А кунцевская стая уже делала свою погоду, от которой товарищу Абакумову стало невыносимо холодно и неуютно, хотя за окном квартиры в Колпачном переулке в доме 11 полыхало знойное лето 1951 года.

Виктор Семенович бросился к Берии в надежде на помощь, но тот не стал с ним даже разговаривать – нос держал по ветру.

Абакумову позвонил Маленков:

– Зайдите ко мне, – искусственно понизив тональность в голосе, властно проговорил звонивший высокий партийный чиновник и сразу же повесил трубку.

Когда шеф МГБ прибыл к сталинскому паладину, тот, протянув заявление Рюмина, лениво спросил:

– Как обстоят дела с отбывающими наказание авиаторами?

– У Новикова, Шиманова, Селезнева срок заключения, по-моему, уже истек, – ответил, несколько стушевавшись, железный Абакумов.

– Так почему же вы их до сих пор держите? – теперь уже зло поинтересовался Маленков. – Что, опять очередное нарушение соцзаконности?

– Это не в моей компетенции. Вы же знаете, кто принимает такие решения, – последовал ответ обреченного.

«Теперь мне ясно, – подумал Абакумов, – на кого повесят дела: «дело авиаторов», «ленинградское дело», «дело врачей» и другие – на меня. Мне придется отдуваться. Маленков будет мстить – именно по «делу авиаторов» его Сталин сослал на перевоспитание в Казахстан в сорок шестом».

Но в этом рассуждении Виктора Семеновича была полуправда, так как Маленков пострадал больше в результате не одобренной Сталиным инициативы по организации звеньевой работы в колхозах в 1946 году. Вот в основном за что он был переведен на работу в Среднюю Азию. Однако чиновник вскоре был возвращен из периферийной ссылки. Опальный вскоре стал самым приближенным политиком вождя.

* * *

Из записки В.С.Абакумова И.В.Сталину в связи с заявлением следователя Рюмина М.Д.

5 июля 1952 г. ЦК ВКП(б)