Князь Тишины - Анна Гурова

– Чего пришла? – спросила Погодина, снова утыкаясь в журнал.

– Как чего? На занятия.

– Ты разве не знаешь, что тебя отчислили?

– Отчислили?! – похолодела я. – Кто сказал?

Погодина сложила журнал и перевела на меня отчужденный взгляд.

– Сходи в главный корпус, там на доске объявлений висит приказ. Интересно, ты ожидала чего-то другого при своем отношении к учебе?

Я не ответила, пытаясь свыкнуться с ужасным известием. В животе заныло; я подумала, что меня уже физически мутит от Катькиной близости.

– Почему здесь такой хаос? – спросила я – надо же было что-то спросить.

– Тоня с утра на великом педсовете, вот мелкие и не прибрались.

– А чего ты им не напомнила?

– Я не обязана. У меня свои дела.

Погодина взглянула на часы и встала. Я посторонилась, пропуская ее к выходу.

– Ты все-таки дождись Тоню, – почти дружелюбно посоветовала она.

Теперь, когда я больше не оскверняла своим присутствием спецкурс демиургии, у нее не было причин злобствовать.

– Или в учительскую зайди, они там заседают. Чего надулась? Ну, вернешься к реалистам, получишься года два-три… может, мозги в черепушке нарастут…

Я молча глядела на Погодину с такой испепеляющей ненавистью, что удивительно, как на ней не загорелся свитер.

– Пока, неудачница, – бросила Катька, выходя из мастерской.

Я не ответила и отошла к окну, с трудом удерживаясь, чтобы не крикнуть вдогонку какую-нибудь грубость. На ум пришли дедовы слова о том, что Князь Тишины считает меня подготовленной к убийству, и я подумала, что, возможно, дед был в чем-то прав.

Бросив случайный взгляд в окно, я остолбенела. На спине каменного верблюда-мутанта сидел Саша Хольгер и смотрел на нашу дверь, как будто кого-то ждал. Кровь прилила к моим щекам. Нет, все-таки судьба бережет меня: мой спаситель здесь! Любовь – единственное спасение в царстве смерти. Я была настолько растрогана, что не могла отлипнуть от окна; казалось, едва я потеряю Сашу из виду, как он тут же уйдет. Это судьба, больше медлить нельзя. Сейчас я признаюсь ему в любви; а он скажет – я тоже люблю тебя, еще с прошлой осени, и вся эта ненависть, интриги и синие призраки отойдут в прошлое, а у нас с Сашей все будет потрясающе…

Тем временем в окне показалась Погодина, издала приветственный возглас и направилась прямиком к Саше. Он встал с верблюда, что-то говоря ей с веселой улыбкой; они небрежно поцеловались и в обнимку направились к дыре в заборе. Они так гармонично смотрелись рядом: стройные, худощавые, оба с гордой осанкой, в черном и белом, как две шахматные фигуры – король и королева.

Дыхание пресеклось, словно меня стукнули под ребра. Романтические мечтания разлетелись, как дым. Я смотрела, как они уходят, болтая и смеясь, и думала: все кончено. Принц не придет к Белоснежке. Завтра гномы похоронят Белоснежку и разойдутся по своим делам. Вот теперь у нас с Сашей действительно все закончилось – так и не начавшись.

Глубоко и прерывисто вздохнув, я почувствовала, что воздух наконец обрел запах и вкус. Это был вкус крови.

«Они оба убийцы, – подумала я. – Убивают меня и смеются». Ненависть разгоралась как пожар. Так загорается дом: маленькие жгучие огоньки пляшут на половиках и занавесках, хозяева плещут воду из кастрюль, кашляют, звонят по 02; с треском вспыхивает крыша, по стенам стекают капельки черной смолы; на улице собираются прохожие, любуясь гигантским фонтаном искр. Потом пожар уже не потушить: пламя словно оживает и обретает свою волю, оно ревет и пожирает все способное и не способное гореть; зрители расступаются, смотрят издалека, притихнув в мистическом страхе; пожарники даже не пытаются лить воду, стоят и курят, приговаривая: «Эх, как занялось!» Дом отдан на растерзание пламени, ибо справиться с ним уже невозможно.

Я продолжала следить за Сашей и Погодиной, и в голове сам собой возник замысел. Выходя за забор, они поравняются с моей яблоней. А дерево, оно ведь не приклеенное, с ним всякое может случиться. Скажем, молния ударит или ветер налетит, а яблоня-то давным-давно насквозь прогнила, потому что сотворена тяп-ляп, а что вы хотите от новичка, вот и… Они умрут оба – эта мысль доставила мне острое наслаждение. И на меня никто не подумает. Все знают, что я с этой яблони только что пылинки не сдуваю. «И Князь Тишины будет доволен», – радостно подумала я, выходя на крыльцо мастерской.

Яблоня стояла в полном цвету; розоватые соцветия сладко пахли и трепетали на ветру, словно яблоня готовилась взлететь. Саша с Катькой поравнялись с яблоней. Они были поглощены друг другом. До моих страданий им не было никакого дела.

«Так ведь они и впрямь ничего не знают, – дошло вдруг до меня. – Саша не знает, что я в него влюблена. И Катька об этом не знает. И нет у них против меня никакого заговора. Они ни в чем не виноваты. У них любовь. А мои страдания – это только мои проблемы».

Еще шаг… вот они прошли мимо яблони… они уже вылезают в дыру и пропадают из виду. Я упустила момент.

Они ни в чем не виноваты.

Яблоня загорелась под моим взглядом, сразу вся, словно в нее выстрелили из огнемета. Секунд пятнадцать я наблюдала, как скручиваются листья и чернеют соцветия. Потом раздался громкий треск, и яблоня рухнула поперек тропинки, подняв сноп искр. Над кустами пополз черный дым, из главного входа с испуганными криками повалил народ.

Мне вдруг стало трудно дышать. Я почувствовала, каким горячим стало лицо, и поняла: сейчас заплачу. Фигушки, не увидят они моих слез, подумала я, отступая обратно за дверь. Там-то, уткнувшись носом в черную дверную кожу и безуспешно пытаясь не всхлипывать в голос, я поняла, что момент настал. В моем распоряжении было несколько секунд – на улице уже раздавался топот.

Я распахнула дверь, восстанавливая в памяти образы моего настоящего домена – того, который втайне делала всю зиму и совсем недавно закончила. Передо мной распростерлась ледяная страна. Меня охватил восторг, какого я не испытывала никогда прежде; я ощущала себя невероятно сильной и абсолютно бесстрашной; казалось, все, что я делаю, – правильно, и я наконец подчинила себе реальность. Я шагнула вперед, в снег.

Я назвала мой домен по-фински: Сариола, темное царство. А еще – «страна серых скал». Серые скалы – это своего рода ловушки на живые существа. Если к ним прикоснется человек или зверь, даже нечаянно, то вскоре обязательно заблудится и замерзнет насмерть. Впрочем, люди здесь не живут. Кроме серых скал, в этой стране больше нет ничего – только снег, ветер и лед, холод и мрак. Это обиталище богов и демонов.

Я стояла возле серой скалы, похожей на сломанный клык. Ну, вот я и на месте. Во все стороны, куда ни глянь, простиралась белая пустыня. Небо было какое-то странное – сизое, светящееся. Солнце-то бывает, подумала я, или здесь вечная полярная ночь? А надо было заранее продумывать такие вещи, тоном Антонины ядовито заметил внутренний голос. Я его проигнорировала. Небо – это мелочи. Моя задача гораздо серьезнее. Думали, я ограничусь тем, что создам собственное королевство и поселю там свой идеал – волшебного двойника Саши? Ошибаетесь. Это идея на уровне Эзергили периода прошлой осени. Я же в первую очередь хочу полностью преобразовать себя саму. Стать другим существом – высшим. И в этом мне поможет мой мир. Когда я его задумывала, я заложила в него такие возможности. Надо просто расслабиться… внимать… не мешать ему…