Любовники Камиллы - Виктория Янссен

На куст, который рос напротив, уселась веселая стайка желто-зеленых птичек и принялась оживленно обмениваться новостями. Камилла закрыла глаза. В этом благословенном мире ей было очень хорошо, она чувствовала, что могла бы тут остаться навсегда. Однако такое настроение вскоре покинуло ее, сменившись тревогой и нерешительностью. Ей вспомнилось лицо узнавшего ее лорда Беллье — оно выражало презрение и насмешку, которые, впрочем, не изменились, когда его убедили, что он имеет дело с проституткой. Так вот как к ней относятся прислужники Мишеля… Тогда, с Беллье, она проявила чудеса спокойствия, хотя в душе все кипело от ярости. Да как он посмел! Этот прилизанный выскочка решил, будто может вмешаться в ее планы! Кто он такой, в конце концов? Как он дерзнул отнестись к ней как к какой-то вещи? У женщин должны быть права, а у нее — особенно!

Запретив себе вспоминать об этом жутком типе, Камилла подумала об Анри. Больше всего ей хотелось оказаться в его теплых объятиях. Если бы только она могла отдаваться ему, не давая понять, как сильно нуждается в нем! Возможно, когда победа над Мишелем будет одержана, Камилла найдет в себе силы показать Анри свою слабость.

Но это при условии, что Анри останется с ней. Вернется ли он в герцогство, подвергая свою жизнь опасности, или предпочтет остаться здесь? Без всяких объяснений с юношей Камилла почему-то решила, что нравится ему, но ведь она так часто ошибалась в жизни раньше, и главной ее ошибкой был Мишель.

Чувства, желания, личные потребности — все это опасно. Их нельзя показывать мальчику без какого-либо статуса. Камилла верила, что Анри никогда не предаст ее, однако опасалась, что собственные чувства, которые она испытывала к нему, толкнут ее на какие-нибудь безрассудства или безумные поступки, а сейчас ей особенно нужно держать эмоции под контролем.

И Камилла приняла спокойное, выверенное решение. Она будет держаться от Анри на расстоянии и постарается не обращать внимания на жжение в сердце, возникающее всякий раз, когда она видит его. Она должна придерживаться логики и практицизма в той сложнейшей ситуации, из которой обязана выйти с честью. Надо смотреть на вещи реально: у нее была приятная передышка, а теперь пора возвращаться в реальный мир.

После насыщенного дня, заполненного изнурительными упражнениями в метании ножа и технике кулачного боя с Каспаром и Арно и уроками придворного этикета с Максимом, усталый Анри с превеликой радостью принял неожиданное приглашение Камиллы спуститься вместе с ней к минеральным источникам. Наконец-то герцогиня смилостивилась и обратила на него свое внимание! Уже много дней у него не было возможности побыть с ней наедине, а ночи он проводил в одиночестве с самого первого дня их приезда в замок Максима. Поэтому, когда Анри оказался один на один с Камиллой, на него нахлынули странные ощущения. Ему было трудно разобраться в себе, он чувствовал себя… другим. Слишком надолго она отстранилась от него, и слишком многое ему пришлось переосмыслить за это время.

Прислонившись к каменной стене, Анри прикрыл глаза, прислушиваясь к звукам из источника. Наконец плескание прекратилось, и Анри встрепенулся, часто заморгав ресницами. Прямо перед ним стояла Камилла с намыленной мочалкой в руке. В глазах ее плясали яркие отблески от цветных плафонов масляных ламп.

— Простите, я, кажется, вздремнул, — повинился Анри. — Я могу предложить свою помощь?

Камилла дотронулась до его голого плеча:

— Стой спокойно, не шевелись.

— Но…

Она прервала его возражения поцелуем. Сначала Анри стоял неподвижно, но затем руки его потянулись, чтобы обнять Камиллу, однако как раз в этот момент она отодвинулась от него и принялась намыливать его грудь. Руки Анри повисли, так и не достигнув цели.

— Зачем вы делаете это? — смутился Анри. — Я и сам могу помыться.

— Я вольна делать все, что захочу, — отрезала Камилла. — Стой смирно и закрой глаза.

— Но мне кажется…

— Я не спрашиваю твоего мнения. — Она помедлила, продолжая двигать мочалкой по его груди. — Но если тебе это не нравится, я могу прекратить.

Анри покачал головой. Он принимает услуги банщицы от самой герцогини! Неправдоподобность ситуации сводила его с ума. Движения ее были медленными и чрезвычайно приятными, кожа его оживала, начинала дышать. Камилла прикасалась к Анри нежно, но, может, ему это только казалось. Он обладал повышенной интуицией, мог толковать поступки и мысли любого человека — любого, кроме герцогини. Иногда ему казалось, что их разделяет широкая река, а они стоят на разных берегах.

Камилла намылила ему живот, потом наклонилась и начала тереть бедра, свободной рукой опираясь на его запястье, чтобы сохранить равновесие. Анри следил за движениями герцогини, размышляя, откуда она научилась мыть других людей. Наверное, просто смотрела, как это ежедневно проделывают с ней ее служанки.

Он слишком много занимался сегодня с Каспаром и Арно, поэтому слишком устал, чтобы возбудиться от прикосновений Камиллы, даже когда ее лицо оказалось слишком близко от его члена. Даже на ее груди и живот, который он так любил целовать, Анри смотрел спокойно. Вместо сексуального возбуждения он ощущал лишь тепло в тех местах, которых касалась ее рука. Внезапно Камилла поцеловала его в бедро, и Анри облизнул губы.

— Можно повторить? — спросил он.

— Позже, когда я закончу, — ответила Камилла и принялась намыливать его член и яички.

Какие у нее маленькие ручки, вдруг удивился Анри и уставился на них, словно видел в первый раз, словно не целовал эти изящные пальцы.

Анри вспомнил, как герцогиня массировала все его тело в борделе Фуйе, а после разрешила ему проделать то же самое с собой, и даже поправляла, когда он ошибался в точности движений, и голос ее становился все тише, а дыхание прерывистей, и потом они оба, забыв про массаж, занялись сексом. Масло, которым пользовалась герцогиня, остро пахло хвоей, и Анри казалось, что отныне он не сможет бродить по сосновому бору, не вспоминая о той восхитительной ночи и о ее руках на своем теле.

Ему так нравилось дотрагиваться до нее, ощущать под ладонями горячую упругую кожу, говорить о своих чувствах языком ласковых прикосновений. Анри был уверен, что, заведи он о них речь впрямую, она не стала бы слушать его, даже не дала бы завершить мысль. Теперь он знал герцогиню гораздо лучше, чем раньше, и понимал, что от открытого проявления эмоций она испытывала дискомфорт и неудобство, поэтому щадил ее и не говорил вслух о своих чувствах, надеясь, что она и так все понимает без слов.

Но… понимает ли? Надежды надеждами, но было ли так на самом деле, Анри не знал. Все свои переживания герцогиня прятала глубоко внутри, лицо ее почти всегда было спокойно и равнодушно, как изображение на монетах. Анри научился выискивать малейшие признаки радости или гнева в ее глазах, жестах, интонациях. Наблюдая за ней, он поражался ее способности всегда быть сдержанной и почти безмятежной. Иногда ему мнилось, что он сможет научить герцогиню быть более человечной и не бояться открыто выражать свои чувства, если… если она не прогонит его от себя.