Золотая муха - Иоанна Хмелевская

Роскошная золотая грива Дануси просто бросалась в глаза. При желании ее хватило бы на трех особей женского пола. Капитан с большим удовольствием обозрел Данусю и похвалил:

— И в самом деле, редкой красоты волосы. Так что же?

Пришлось и на себя обратить внимание.

— Мои не столь красивы, но, ручаюсь, свои. От кого пан капитан слышал о двух блондинках?

— У меня создалось впечатление, — мягко заметил капитан, — что тут мне собирались о чем-то сообщить, а не меня расспрашивать.

— Да я и без вас знаю от кого и не расспрашиваю, а просто напоминаю... Так вот... Ага, чуть не забыла. Здесь и в самом деле собирались вам кое о чем сообщить, да что там — преподнести, как на блюдечке, все интересующие вас аспекты преступления, но при одном условии. Вот эта пышноволосая красавица — жена араба. По чистой случайности ее угораздило впутаться в ваше преступление, хотя она совершенно к нему непричастна, ни о чем ничего не знает, и вы бы о ней не узнали. Просто мы, как порядочные люди, решили показать ее пану и очень надеемся, что в официальном порядке пан к ней и пальцем не прикоснется. У них, знаете ли, свои обычаи и традиции, и общение с полицией даже в качестве свидетеля может стоить ей семейного счастья. Я говорю серьезно, это Вам не хиханьки-хаханьки, а вопрос жизни и смерти. Ее здесь нет и никогда не было, согласны?

— Если не возникнет насущной потребности...

— Не возникнет. А если даже и возникнет, ничего не поделаешь, придется вам уж как-нибудь обойтись. Все, что знает, Дануся узнала от меня, в Польшу она прибыла несколько дней назад после многолетнего пребывания за границей, прямиком из Саудовской Аравии...

— Из Швейцарии, — тихонько поправила меня правдивая Дануся.

— Неважно. Главное — Долгие годы ее не было в Польше. Ну как, договорились?

Еще немного поторговавшись, капитан согласился на наши условия. Дал слово джентльмена, что официально к Данусе не прикоснется. Убедили, должно быть.

— А теперь, — вздохнув, сказала я, — наберитесь терпений. Все началось восемнадцать лет назад...

Званый ужин прошел на высшем уровне. Несколько раз лицо невозмутимого капитана покрывалось ярким румянцем, глаза вспыхивали совсем не казенным блеском. Полагаю, вышеназванные симптомы явились последствием как моих откровений, так и ненавязчивых действий Дануси. За годы, проведенные в Саудовской Аравии, обязанности гурии вошли у нее в плоть и кровь, и она с потрясающей деликатностью и изяществом подкладывала на тарелку представителю власти самые лакомые кусочки и наливала все самое вкусное, создавая совершенно убийственные коктейли и смеси. Короче говоря, мы так хорошо просветили капитана, что развитая им бурная деятельность быстро принесла ожидаемые плоды.

Об успехах расследования мы узнали, разумеется, от Ани, которая, раз ступив на тропу нарушений, уже с нее не сворачивала. У Орешника имелась двоюродная тетка, по профессии токсиколог. Искренне обеспокоившись состоянием печени племянничка, тетка предостерегала его от употребления вредных для больной печени продуктов и лекарств, даже собственноручно составила список, чтобы, не дай бог, не перепутал, особо отметив те вкусности, а также медикаменты, что хуже яда. Дальнейшее уже не представляло трудности. Раздобыть вкусности и подсунуть их прожорливому Пупсику, сдобрив вредоносными специями, было проще простого. Этот момент обстоятельный капитан проверил особенно тщательно и установил: Орешник раздобыл, Франек подсунул, Валтасар сделал остальное. Таким образом, все трое приложили руку к убийству.

А в доме Идуси разыгралась драматическая сцена.

Значение золотой мухи капитан Бежан понял прекрасно, уж мы тут постарались. Идусю вырвали из объятий Морфея в восемь утра. Ее тоже поразил тот факт, что в кладовке при обыске не обнаружили трех уникальных янтарей в полотняном мешочке, и, еще не совсем проснувшись, она уже и сама не знала, чего придерживаться: клясться-божиться, что были, совсем недавно ими любовалась, или отпереться. Но тогда как же Аня? Ведь она застукала ее в тот момент, когда Идуся любовалась необыкновенными камнями. Аня спокойно могла подтвердить — собственными глазами видела. Тогда Идуся и стала нести околесицу. Да, действительно, были, а как появились и каким образом испарились — понятия не имеет. Много лет назад ей покойный муж оставил, а потом они исчезли, такие уж они, эти янтари, необыкновенные, сами появляются, сами уходят, а она напрасно мечтает сделать себе медальон с рыбкой, только почему же они такие дорогие, и вообще, в чем дело?

Об актуальном поклоннике ни словечка не промолвила. В знакомстве с паном Орешником призналась лишь под перекрестным огнем в ходе многочасового допроса, когда ей доказали — была вместе с этим Орешником в мастерской шлифовальщика, а совсем недавно — у него в доме. Ну ладно, знала она пана Люциана, знала, а больше никого не знает, какой такой Валтасар, какой Лежал, первый раз о них слышит, ну застала их тогда в доме пана Люциана, так что с этого? Посторонние люди, она не отвечает за тех, кто приходит к пану Люциану. И наконец на прямо поставленный вопрос, знает ли она такого-то, которого я называла Драгоценным, причем с подробным описанием его наружности, после продолжительного молчания призналась — знает. Точнее? Иногда встречается. Еще точнее? Довольно часто.

И вдруг обрушилась на полицейских. А вам что за дело до этого? Любит она его, и он ее любит, собираются пожениться, и никто им не запретит! Ее заверили — и не собираются запрещать, выходить замуж может столько раз, сколько захочет, ее личное дело.

А с Драгоценным и вовсе непонятное что-то происходило. Дома его невозможно было застать, исчез как сон золотой, и никто не знал, куда Подевался. Впрочем, до тех пор, пока к делу не подключились женщины. Одна из них, соседка, оказалась вместе с ним на автобусной остановке, ожидали один и тот же автобус. Сели, поехали, он вышел, а она... Надо было раньше выйти, да так как-то... Ну да ладно, признается: давно он ей нравился, вот и решила проследить, куда это он собрался с большой дорожной сумкой. Вышел у Центрального вокзала, она — следом и видела, как в кассе покупал билет. Да, может показать, в какой кассе.

Следующая баба, кассирша, только бросив взгляд на предоставленную мною фотографию, сразу припомнила этого пассажира. Очень интересный мужчина, обратила на него внимание. Как же, помнит, взял билет до Гданьска.

И начиная с этого момента расследование переместилось на балтийское побережье, а вместе с официальными чинами и большая часть любительской следственной шайки: Костик, Дануся и я. Официальные чины меня привлекли к расследованию, — оказывается, от меня есть толк при очных ставках. Мы с Данусей сняли по апартаменту в «Перкозе», бывшем доме отдыха в Морской Крынице, а теперь приватизированном пансионате. А что было делать? В сезон все остальное было уже занято, в частном секторе расхватали уже все комнаты, комнатушки и даже каморки, остались лишь такие бешено дорогие пансионаты, как наша «Перкоза». Дом Вальдемара и Ядвиги был битком набит семьями со множеством детей самого разнообразного калибра, хозяева сдали даже собственную спальню, а сами переехали на недостроенный чердак. Впрочем, в таком муравейнике я бы и дня не выдержала.