Тайная жемчужина - Мэри Бэлоу

А за дружбу с Мириам Флер держалась, как за якорь спасения.

И все же одиннадцать месяцев казались ей длиннее вечности.

– Папа, скоро мы приедем домой? – спросила леди Памела Кент; она сидела в экипаже напротив отца и поглаживала пальчиком нос собаки.

– Уже скоро, – ответил герцог. – Ты довольна? Мы с тобой увидели много интересного за этот год, не так ли? Может быть, теперь тебе будет скучно дома.

– Я не могу дождаться, когда окажусь там, – ответила она. – Папа, а почему мы хотим навестить мисс Гамильтон?

Она снова станет моей гувернанткой?

– А ты хотела бы этого? – спросил он – Да, – ответила она, немного подумав. – Но я опасаюсь, что она снова уйдет. – Она вдруг посмотрела на него встревоженным взглядом:

– А ты не уедешь, папа, верно?

Когда мы приедем домой, ты не уедешь в Лондон и не оставишь меня одну?

Старые страхи. Многие недели после смерти матери она почти каждую ночь с плачем просыпалась в ужасе от того, что ее бросили одну. Перед этой поездкой он старался проводить с Памелой каждую свободную минуту. Долгое время он брал ее к себе в постель на ночь, чтобы она чувствовала его руки и слышала его голос, когда просыпалась.

– Я больше никуда не поеду, – сказал он. – Но если понадобится, то обязательно возьму тебя с собой.

– Думаю, что Тимоти Чемберлен и остальные дети очень выросли, – сказала она.

– Наверное, так оно и есть, – сказал он. – Ты тоже вытянулась, может быть, это от континентального воздуха?

Она посмотрела на него и засмеялась.

– А что, если мы не будем брать мисс Гамильтон в Уиллоуби в качестве твоей гувернантки? Что, если мы заберем ее как твою новую маму?

Она с недоумением взглянула на него:

– Но у меня есть мама.

– Да. – Он понимал, что ему следовало начать этот разговор как-то иначе. Но он не мог найти ни подходящих слов, ни смелости. – Да, у тебя есть мама, Памела, и она будет для тебя дороже всех на свете, пока ты не вырастешь и у тебя не появится своя собственная семья. Но так как мама не может быть больше с тобой, не хочешь ли, чтобы около тебя был кто-то, кто делал бы то же, что делала она?

– Мисс Гамильтон? – с сомнением спросила девочка.

– Она тебе нравится, ведь так?

Памела заколебалась.

– Да, но она ушла и даже не попрощалась, лапа.

– Это не ее вина. Она обязательно сделала бы это, если бы имела такую возможность. Но ей надо было убежать от злого человека, Памела, и у нее не было случая попрощаться со всеми. Я верю, что она любит тебя.

– Но если она станет моей мамой, значит, она должна быть твоей женой, папа. Как тебе это понравится?

Он очень серьезно посмотрел на нее:

– Мне это очень понравилось бы.

– И ты не причиняешь себе неприятности, делая все это ради меня? – спросила она, отворачиваясь и наморщив носик, потому что собака попыталась лизнуть ей лицо.

– Нет. Я хочу именно этого, Памела. Ты же видишь, я люблю мисс Гамильтон.

Она оттолкнула собаку с непривычной для нее грубостью.

– Но ты ведь любишь меня! – возразила она.

– Конечно, люблю. – Он пересел на ее сиденье и взял девочку к себе на колени. – Ты моя дочь. Мой первый ребенок и самый любимый. Ничто не изменит этого, Памела. Ты всегда будешь самой первой девочкой во всей моей жизни.

Но можно любить не только одного человека. Ведь ты любила маму и меня тоже любила, не так ли?

– Да, – с сомнением протянула она. – И еще я люблю Тини.

– Ну вот, а я люблю тебя и люблю мисс Гамильтон. И если она выйдет за меня замуж и у нас появятся другие дети, я их тоже буду любить. А ты будешь их старшей сестрой и всегда особенной для меня.

– И она поедет с нами прямо сейчас? Я хочу показать ей Тини. Она будет удивлена, когда увидит, как она выросла. А я расскажу ей, что меня не укачивало на корабле. Ничего только не говори ей, папа. Я хочу сама.

– Договорились, – согласился он, прижимаясь щекой к ее головке. – Но я еще не просил ее стать моей женой, Памела. Может быть, она откажет мне. Возможно, она вполне счастлива, что учит детей в школе и живет в своем коттедже.

Но я спрошу ее. – Он хмыкнул. – Ты ничего не спрашивай.

Это сделаю я сам.

– Договорились, – согласилась дочь и соскользнула с его колен к собаке, которая разлеглась на противоположном сиденье.

Герцог откинулся на подушки и наблюдал за ними. Очень может быть, что Флер ответит отказом. А возможно, она уже замужем за своим Дэниелом или за кем-нибудь из соседей.

И нечего уж так надеяться.

Год или, вернее, одиннадцать месяцев назад, когда он наконец пришел в себя от кошмара этих двух смертей – брата и жены, он написал ей то самое письмо, не ожидая ответа, потому что чувствовал себя обязанным посвятить этот год трауру. Он мог позволить себе только то короткое письмо.

Но эти одиннадцать месяцев показались ему бесконечными. Они с Памелой много ездили и встречались со многими людьми. И им казалось, что прошло куда больше года, с тех пор как они уехали из Англии.

Он помнил слова, которые Флер сказала ему, да и как он мог забыть их? Помнил он и то, с какой страстью она отдалась ему в ту ночь, после которой они расстались. Он много раз в своем воображении восстанавливал подробности той ночи. Тогда он так верил в ее любовь, и в свою тоже. Но прошло столько времени, и теперь он был не так уверен.

Может быть, ее любовь не так постоянна, как его. Она ведь сначала ненавидела и отталкивала его и имела на то веские причины. И только в последние дни, когда они ездили искать могилу Хобсона, она немного привыкла к нему, сначала они подружились, а потом стали любовниками.

И в той ситуации понятно, как они оказались в объятиях друг друга.

Но ее чувства могли угаснуть. Он должен быть готов к тому, что она охладела к нему.

Он прикрыл глаза и отдался убаюкивающему движению экипажа. Флер. Он увидит ее завтра, если только она никуда не уехала. Как жаль, если она уже не любит его…

Прошло больше года, точнее, пятнадцать месяцев с той минуты, когда он поцеловал ей руку, попрощался и сел в этот самый экипаж, чтобы уехать от нее. Это было так давно…

* * *

Флер учила младших детей читать, а у Мириам был в это же время урок географии для более старших.

Но нельзя сказать, чтобы ученики являли собой образец внимания, и Флер улыбнулась, привлекая внимание самого маленького мальчика. Она видела, что дети только и ждут момента, когда закончатся утренние занятия и они смогут поиграть во дворе, прихватив с собой свои завтраки. Стоял конец сентября, и у них оставалось не так много времени порезвиться на воздухе перед наступлением ненастной погоды и холодов.