Любовь-нелюбовь - Анхела Бесерра

Однажды утром, устав ждать ответа, которого все не было и не было, Мартин Амадор принял решение вернуться в Гармендию-дель-Вьенто. Ему необходимо было как можно скорее найти Фьямму. Он больше не мог терять времени. Ему было почти шестьдесят. Всю жизнь он попусту растрачивал любовь — думал, что вечно будет молодым. Он не знал, сколько ему еще осталось жить, но хотел прожить оставшееся время рядом с Фьяммой деи Фьори.

В "Долине гигантов" на той неделе удары молотка слышались редко.

У Фьяммы держалась температура, так что иногда она даже не могла встать с постели, но, когда вставала, шла работать. Она была уверена, что причина ее недомогания — вирус гриппа: его часто приносили с собой карибские засухи.

Работа доставляла ей, как никогда, острое наслаждение. Она гордилась тем, что создавали ее руки.

Изваяния, в которые она вложила всю душу, были совершенны. Когда Фьямма соединила их с языками пламени, ее собственная фигура и фигура Мартина прекрасно вписались в отведенное им пространство. Они гармонично дополняли друг друга. Они были разными, но являли собой единство противоположностей. Это было как бы двойное тело. Его руки, обнимавшие ее голову, словно врастали в красный камень. Мраморное пламя передавало силу всепожирающего огня. Оно было словно внезапный всплеск раскаленной лавы, и казалось, вырывается из глубин земли, словно из жерла проснувшегося вулкана. По вечерам его гигантская тень ложилась на другие скульптуры, затмевая их. Это было произведение, достойное лучших музеев.

Все то, что сделала Фьямма за последние десять лет, отличалось удивительной новизной и мощью. Ее скульптуры поразили бы мир, если бы не были затеряны в местах, куда уже не захаживали даже блуждающие души умерших.

Фьямма приступила к полировке, вкладывая в нее всю душу. Она не столько полировала, сколько ласкала каждый сантиметр мрамора, старательно округляя каждую грань. Поднимавшийся изнутри жар плавил ее чувства, слепил глаза. Ее сил хватило на неделю. Однажды она упала, потеряв сознание. В бреду ей чудилось, будто сотни белых голубей кружатся над ее обнаженным телом, а Аппассионата, сев ей на грудь, клюет ее. Фьямма чувствовала, что горит изнутри, хотя кожа ее оставалась холодной, несмотря на палящее солнце. Она ничего не сказала Эпифанио — не хотела прекращать работу, пока не закончит.

Гармендия-дель-Вьенто-встретила Мартина Амадора засухой, какой не было уже лет двадцать. Все казалось выцветшим, даже пальмы как-то побледнели. Разно-цветные фасады выглядели изможденными и уставшими. Глядя на них, Мартин подумал, что время не пощадило и город: за годы его отсутствия Гармендия тоже покрылась морщинами.

Он два дня провел в дороге — аэропорты, ожидание, пересадки, но, едва распаковав вещи в номере отеля и приняв душ, тут же отправился на поиски.

Со странным чувством шагал Мартин по мощеным улочкам. Он был счастлив, что вернулся. До этой минуты он и не представлял себе, насколько дорог ему родной город. Все умиляло Мартина. Он здоровался с торговками фруктами, с цветочницами, уличными художниками, "живыми статуями", стариками и со всеми, кто попадался ему на пути. Как он соскучился по запаху моря и соленому ветру! Как мог так долго жить вдали от родины?!

Мартину казалось, что он проспал последние десять лет. Но он знал, на что потратить всю накопленную за эти годы энергию. Он найдет то, что ищет.

Он прошел пешком вдоль всей бухты. В маленьком кафе у старой городской стены съел яичный блинчик — он почти забыл этот вкус! — и несколько ложечек фруктового салата. Колокола приветствовали его, как когда-то в детстве. Чайки кружили над ним, словно узнавая. Он наконец-то был дома.

На улице Ангустиас Мартин на минуту задержался у дома номер восемьдесят четыре. Он сделал это намеренно — хотел проверить свои чувства. И убедился, что жизнь с Эстрельей канула в прошлое, признал свою ужасную ошибку и простил себя: благодаря тому, что случилось, он стал другим человеком.

Он остановился возле винной лавочки мулата Сесарио, черную голову которого теперь украшал пушистый белый венчик (Мартин подумал, что черные кудри Сесарио выцвели, как и весь город). Это был первый из старых знакомых, встреченный Мартином. Они крепко обнялись, и старик достал в честь встречи бутылочку старого вина, согревшего Мартину душу. Прощаясь с мулатом, он пообещал обязательно зайти еще.

Когда Мартин дошел до мастерской своего друга, он со страхом подумал, что тот, возможно, не живет здесь больше. Но поднялся по ступеням, взялся за тяжелую дверную ручку и постучал. Никто не отозвался. Мартин подождал несколько минут и постучал снова. Наконец дверь открылась, и он увидел лысого человека в заляпанном красками комбинезоне. Это был Антонио, только голова его теперь напоминала бильярдный шар. Узнав Мартина, он издал радостный крик, а потом обрушил на друга упреки, проклятия и все возможные ругательства. Когда они наконец разжали объятия, Мартин сначала вежливо осведомился о здоровье Альберты, порадовавшись, что они с Антонио до сих пор вместе, а потом не выдержал и спросил о Фьямме.

Лицо Антонио потемнело, но он ничего не ответил. Они все еще стояли в дверях, и Антонио, обняв Мартина за плечи и по-прежнему не говоря ни слова, повел его по коридору в гостиную. Там он усадил гостя на диван, налил ему и себе виски. Мартин стал отказываться, но Антонио почти заставил его взять стакан.

Сначала Мартин решил, что Антонио молчит, потому что не хочет огорчить его известием, что Фьямма снова вышла замуж. Он замер... Его привела в Гармендию надежда на то, что Фьямма свободна... Он отпил виски и умоляющим взглядом посмотрел на Антонио. Но старый художник молчал. Потом одним глотком осушил свой стакан и заговорил.

Голос Антонио был глух и печален. Он рассказал, что после отъезда Мартина и Эстрельи в Италию Фьямма деи Фьори прервала отношения со всеми друзьями. Она не хотела видеться и говорить даже с Альбертой, объясняя свое поведение тем, что ей нужно прийти в себя. Потом она неожиданно для всех оставила работу и отправилась в Индию, где, по сведениям, полученным от авиакомпании, пробыла пять месяцев. И больше о ней никто ничего не слышал. Семья Фьяммы много лет безуспешно искала ее, и под конец все пришли к печальному выводу, что Фьямма деи Фьори умерла. Пять лет назад Антонио присутствовал на траурной церемонии.

Мартин слушал, не веря... Он вдруг почувствовал страшную усталость. За одну секунду он постарел на тысячу лет. Сердце вдруг пронзила такая боль, словно по нему полоснули ножом. И в открывшуюся черную рану рухнули, как в пропасть, все мечты и надежды Мартина. Фьямма умерла! Разум Мартина отказывался понимать эти слова. Впервые он ощутил, что такое боль. Она поднималась из глубин души огненным шаром, но никак не могла вырваться наружу. Он словно онемел.

Воспоминания о Фьямме замелькали в памяти, закружились, обвились петлей вокруг шеи Мартина, и без того задыхавшегося от слез. Мартин кричал немым криком, страшнее которого не слышала Гармендия-дель-Вьенто. Он плакал, то всхлипывая, то почти завывая, затихал ненадолго и снова начинал плакать. Он выплакал все слезы, что сдерживал с детских лет. Плакал по Фьямме, по себе, по детям, которых у них не было, по растраченным напрасно долгим годам, по своей ошибке, по своей жизни, по всем, кто несчастлив в любви... по загубленному времени... Антонио стоял рядом с ним, не произнося ни слова, пока ночь не накрыла их темным покровом.