Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Петр Хомяков

А организаторы похода спаслись чудом. Сребролукий бог Аполлон появился на небе и, поражая врагов, позволил Агамемнону и Менелаю отплыть.

Странно, но ахейцы потеряли две трети своих воинов. А троянцы каким-то чудом спаслись почти все.

Уж не предали ли они?

Аполлон развернулся, примериваясь куда можно приземлиться. Сверху была видна уединенная бухта.

И посреди пляжа сидела на причудливо обработанном в виде кресла широком обрубке ствола одинокая женщина.

Сбросив крылья, Аполлон решительно подошел к ней. Афродита медленно повернула голову. Тонкая улыбка тронула ее губы. Сейчас она не казалась глупенькой светловолосой куколкой.

Она смотрела на Аполлона своими прозрачными светлыми глазами. И в этих глазах было все, – от легкой насмешки над ним до понимания цели его прилета и чего-то еще, чего он пока не понимал.

– Твоих рук дело? – спросил Аполлон, теребя в руках кинжал из лучшей черной бронзы.

– Ты никак хочешь убить меня, братик?

– Знаешь, что бы с тобой сделали они, если бы ты так же поступила с их фараоном?!

– Как, так?

– Не придуривайся!

– Какие мы сердитые! Смотри, срежут тебя сейчас стрелой в-о-он с того обрыва.

Аполлон резко повернулся.

А Афродита рассмеялась, тряхнув своими чудными волосами.

– Боишься, сребролукий? Не бойся. Мы одни.

– Люблю эту гавань, – продолжала она. – Здесь так красиво и тихо. Не находишь?

– Это здесь по легендам ты восстанавливаешь девственность?

– Далась мне эта девственность. Здесь я отдыхаю душой.

– После всех своих черных дел?

– Черных? Почему черных? На что ты намекаешь? Какие черные дела могут быть у нежной и беззащитной богини любви?

– Знаешь, сколько наших полегло по твоей милости, – устало сказал Аполлон.

– Наших? Ни одного. Наши остались на родном севере. А здесь все чужие.

Слегка выдолбленный ствол был наклонен. И Афродита полулежала в нем. Потом она приподняла ногу и сев прямее, обхватила руками колено.

В ее позе было так много изящества и какой-то щемящей грусти. Бестактно было тревожить ее в этом состоянии. И обладающий тонкой душой Аполлон тоже надолго замолчал.

Тихо плескали небольшие ласковые волны. Ветер прошумел где-то в соснах, росших на окружающих бухточку обрывистых скалах.

Они молча слушали эту музыку природы. Наконец, Аполлон прервал молчание.

– Что же нам делать, сестренка?

– Давай для начала немного омолодим друг друга. А потом по нашему ведовскому обычаю займемся любовью. И не будем впредь мешать этим уродам резать друг друга.

– А потом?

– А потом вернемся на Волчью гору. И организуем там большой сход. Со Сварогом, Ведой, Рысьим Сердцем.

– Веда ушла. Но появились новые братья и сестры. Перун, Велес, Тамирис, внучка Тамирис.

– Вот видишь, жизнь продолжается.

– Но сможем ли мы вернуться, сможем ли мы привыкнуть к той жизни, и отвыкнуть от этой?

– Не знаю, но для начала надо уничтожить то, что наворочал здесь Зевс. Которого ты, кстати, собирался убить после того, что было тогда, на Лысой горе.

– Откуда ты знаешь? – он спросил это машинально, уже ничему не удивляясь.

– Знаю, Купала, знаю. Но, не об этом сейчас. Пойми, не достойны эти южане настоящего ведовства. Не достойны бессмертия эти царьки с Олимпа и их шлюхи.

– А что твой Рамзес достоин?

– Ну, какой он мой? – легко рассмеялась она. – Так, дубина в моих руках. Да и то, дубина весьма трухлявая.

Ну, все. Давай омолаживаться. Искупайся и иди ко мне.

«Что для вас почести, в кудрях шлемы. Разговоры о вас».

Как же точно написал о них, и не только о них, автор Фестского диска.

После провала похода народов моря, Троя стала несказанно богатеть. Истощенная этой авантюрой Эллада нуждалась буквально во всем, ведь ее хозяйство не было самодостаточным, а процветало только благодаря, говоря современным языком, выгодному положению в международном разделении труда.

Но торговля с югом была полностью перекрыта египтянами и их союзниками. А вся торговля с севером и востоком была в руках троянцев. И они оставляли ахейцам ровно столько, чтобы те могли сводить концы с концами

А вся прибыль оставалось в Трое.

Разумеется, ахейцы с удовольствием бы распотрошили этих удачливых торговцев. Но сил больше не было.

Сил не было. Зато опыт подготовки и организации больших военных кампаний был.

Впрочем, внешне все оставалось вполне пристойно. Ахейцы и троянцы молились одним и тем же богам. Они были соратниками в одном и том же неудачном походе, помнящими совместные тяготы и боевую дружбу.

Их царевичи и принцессы встречались на одних и тех же раутах. И роднились друг с другом.

Вражда зрела подспудно, и до времени не выплескивалась наружу.

Более того, троянцы до поры были желанными партнерами в любых делах. Богатеньких во все времена недолюбливали, но в качестве партнеров ценили.

А посему случалось, и заискивали.

Поэтому, когда троянский царевич Парис навестил Менелая, тот был искренне рад.

Может, удастся провернуть что-нибудь достаточно выгодное с этим представителем торгово-финансовой элиты античного мира?

И как в воду глядел. Точно. Предложил Парис Менелаю от имени Трои весьма выгодное дело.

– Торговля растет, но Трое не хватает кораблей, – сказал царевич. – Ты мог бы делать корабли для нас. И пополнить твою потрепанную неудачным походом казну.

– Но у вас нет достаточного количества подготовленных моряков.

– Ты мог бы предоставлять нам корабли с твоими командами. За это мы бы платили дополнительно.

У Менелая разгорелись глаза. Тысячи мастеров простаивали без дела. Тысячи моряков не могли найти работу и вместо того, чтобы платить налоги, пополняли шайки разбойников. Для обуздания которых надо было содержать лишних солдат.

Предложение Париса – это спасение.

Они сидели за пиршественным столом, и Менелай подумал, что зря плохо говорят о троянцах. Ну, повезло им в этом неудачном походе. Когда спорили, кому как быть, остались они у кораблей.

А что, много было желающих на это задание? Нет! Все хотели идти за легкой, как тогда казалось, добычей.

Чужаков, троянцев чуть ли не силой принудили охранять корабли.

А что бы сейчас думали они, если бы поход удался?