Бесы Черного Городища - Ирина Мельникова

Заскочив на ходу в коляску, он приказал Никите:

— Гони! Кровь из носу гони!

Кучка людей возле ворот дачи что-то оживленно обсуждала. Среди них Алексей заметил несколько знакомых физиономий — то были репортеры местных дешевых газетенок, которые всегда оказывались на месте происшествия гораздо быстрее, чем их собратья из солидных изданий. Алексей отвернулся и прошел мимо. Сейчас ему было не до досужих расспросов газетной братии.

Недалеко от ворот сидел на корточках человек. Это был судебный следователь Карнаухов. Чтобы заглянуть в узкий промежуток между воротами и подворотней, он опустил голову до самой земли, в которую упирался ладонями, и пытался удержаться в столь необычной позе. Еще двое мужчин пытались заглянуть в узкую щель между створками ворот. Алексей тоже узнал их. Они были из ведомства Лямпе. Старания жандармов и следователя казались тем более удивительными, что калитка рядом была открыта, и за ней тоже виднелись люди. Одним словом, посторонних и не посторонних лиц на улице и на территории дачи находилось непозволительно много.

Алексей спрыгнул с подножки коляски и велел Никите отогнать ее в сторону, но все время находиться в пределах видимости. Сам же направился вниз к особняку, куда все подходили и подходили новые зеваки, явно жильцы с ближних дач.

Городовой огромного роста, на латунной бляхе которого значился номер восемнадцатого участка, поднял руку, загораживая проход.

— Что нужно?

— Старший агент сыскной полиции Поляков. — Алексей полез во внутренний карман, чтобы достать служебную карточку, но городовой опустил руку:

— Простите, вашскобродие! Не признал поначалу. Проходите, они там. — Городовой ткнул большим пальцем себе за плечо. — Плохи дела, такого человека кокнули!

— Да, дела неважные! — согласился Алексей и увидел, как к воротам подъехала санитарная карета.

Алексей огляделся по сторонам и остановил взгляд на даче.

Она была каменной, двухэтажной и по архитектуре напоминала помещичий дом где-нибудь в центре России. Стены ее густо затягивали какие-то вьющиеся растения, высокое крыльцо с двух сторон сторожили гипсовые львы. Газоны были недавно подстрижены, дорожки присыпаны песком. И здесь сказывался вкус хозяйки.

Правда, сам особняк был огорожен совсем не в европейском стиле высоким забором из плотно пригнанных между собой досок. Вниз от него к дому тянулся крутой склон, поросший мелкой травой, сплошь усыпанной цветущим клевером и гусиной лапкой. В одном месте от забора было оторвано несколько досок. Чуть ниже на косогоре возвышался дикий валун, обсаженный вокруг какими-то сине-розовыми цветами.

За этим валуном прямо на цветах лежал лицом вниз Карп Лукич Полиндеев. Над ним склонились двое: агенты Черненко и Гвоздев. Один из них, Гвоздев, приподнял щепотью лежащий рядом котелок купца и пристально его рассматривал.

Рядом с трупом стоял керосиновый фонарь.

Егор Черненко подошел к Алексею.

— Мы ничего не меняли, оставили все как есть, хотели, чтобы ты посмотрел на купца, прежде чем его увезут. Певичка в доме, ее, похоже, сначала изнасиловали, а после убили, и более жестоко, чем Полиндеева, просто свернули шею.

Б-р-р! — передернулся Черненко. — Ну и поганец у нас объявился, ты не находишь?

— Нахожу, — ответил Алексей и подошел к трупу. — Что здесь произошло?

Гвоздев поднял голову.

— Стреляли из револьвера с близкого расстояния. Гильзы валялись неподалеку, вон за той будкой. Убийца выбежал навстречу и всадил в купца пять пуль из семи. И когда тот упал, добил его выстрелом в затылок. Певичка, видно, услышала стрельбу, соскочила с постели, но добежала только до выхода из спальни, ее схватили, попользовали прямо на ковре и тут же убили.

Алексей внимательно осмотрел место преступления.

— Что-то его насторожило или обеспокоило, если он выскочил из дома полуодетым! И бежал в сторону забора. — Он повернулся к Черненко. — Забор был сломанным, когда вы приехали?

Тот усмехнулся.

— Его Афонькин сломал, здешний дачный сторож. Он поначалу услышал непонятный шум, а затем крик и выстрелы.

Говорит, что сразу побежал к даче, но скорее всего врет, подлец, не менее часа сидел в кустах, ожидал незнамо чего.

— Где сторож?

— Его Савелий в доме допрашивает. Объясняет, что выломал доски для того, чтобы проникнуть в сад, до ворот, мол, далековато идти, да там вдобавок волкодавы на цепи. Говорит, труп заметил еще от забора, когда посветил фонарем. — И пояснил; — Вон его фонарь, возле камня. И еще он говорит, что проходил вдоль улицы минут за десять до того, как услышал пальбу. Никого не встретил, никого не заметил. Да мы в первую очередь все вокруг осмотрели. Земля от росы еще не просохла, следы хорошо заметны, но нашли их только в том месте, где Полиндеев упал, и за будкой, где стоял убийца, там же он бросил револьвер.

— Где револьвер?

— У Корнеева. Английский, «веблей» семьдесят восьмого года. Редкая штучка в наших местах.

— Редкая, — согласился Алексей, — тем более интересно, почему он от него избавился. Кажется, ничто ему не угрожало, убийца благополучно скрылся в темноте.

— А может, он его потерял? — осторожно справился Гвоздев.

— Револьвер потерял, котелок потерял, — усмехнулся Алексей, — не слишком ли много потерь на один труп? Не сдается ли вам, господа сыщики, что нас намеренно вводят в заблуждение? «Веблей» окажется принадлежащим какому-нибудь важному лицу, а котелок его дворнику, или что-то в этом роде. — Алексей повернулся к воротам. — Что там?

— Следы обуви обнаружили. Кто-то пытался проникнуть через ворота, но собаки подняли лай. Наверно, таким образом хотели привлечь внимание Полиндеева. Вызвать его из дома.

Он выскочил, и его тут же пристрелили.

— А в доме есть сторож?

— И сторож, и экономка, и два лакея, но Полиндеев всякий раз домой их отсылал, когда наведывался сюда с девками.

Так что ночью здесь никого не было.

— Часто он наведывался?

— Говорят, раза два, а то и три в неделю. У него баня тут, порой до трех шлюх с собой привозил. Пили они здесь, куражились, забавы всякие устраивали, голяком плясали, на травке кувыркались, оттого и забор такой выстроили, чтоб с улицы ничего не видно было.

— Ну и ну, — покачал головой Алексей, — оказывается, баловником Карп Лукич был, а с виду почтенный отец семейства, набожный, жадноватый даже.

— На баб финажек он не жалел, самых дорогих шлюх привозил, — заметил важно Гвоздев и добавил:

— Я чего сказать хочу, на улицу Полиндеев в одних кальсонах выскочил, но зачем шляпу тогда надел? По привычке, что ли?

— Надо посмотреть, его ли это котелок, — сказал Алексей и, засунув руки в карманы брюк, подошел к убитому.