Забудь меня, Эй - Тала Тоцка

Сильные руки подняли ее и прижали к груди, Сашка не удержалась и вдохнула знакомый любимый запах. Так ведь можно, пока она ничего не решила, она же может просто положить голову на такое близкое и родное плечо? Сейчас совсем нет сил проявлять стальную волю и стойкость характера, может быть завтра…

Роман осторожно положил ее на кровать, а она не могла заставить себя расцепить руки, которые обвивали его шею, и тогда он просто лег рядом.

 — Спи, маленькая, совсем мы тебя замучили.

 — У тебя мокрая футболка, — пробормотала Сашка, поудобнее пристраивая голову, футболка тут же испарилась, и она прижалась щекой к теплой, терпко пахнущей коже. — Только не уходи…

 — Не уйду, спи, моя родная девочка, моя Эй…

Когда Сашка открыла глаза, в комнате было тихо и темно, она приподняла голову и обнаружила, что лежит у Романа на плече, его рука обнимает ее за бедро, грудная клетка вздымается ровно и размеренно, и Саше даже поначалу показалось, что он спит. Но тут же в тишине раздалось негромкое:

— Маленькая, ты чего вскочила? Ложись, спи, ночь еще.

— А где дети?

— Спят. Отец привез их поздно, так что быстро утихомирились. Я их уложил и вернулся к тебе.

— Станислав Викторович уехал?

— Сразу же. По слухам, нынешняя ИО моей мачехи очень ревнива, кстати, она младше меня на три года. Ты не проголодалась? Если хочешь пить, вода на тумбочке, могу заварить чай.

— Не нужно, — Сашка подумала и улеглась обратно. Ни одна мышца под ней не дрогнула, рука на бедре не пошевелилась, похоже, Яланский в самом деле решил посвятить себя исключительно воспитанию детей.

— Ты правда хочешь остатся в столице?  — спросил Роман.

— Может быть, а почему ты спрашиваешь?

— Отец записал нас на среду к доктору.

— К психиатру?

В темноте она услышала, как он улыбается.

— Нет. Больше по твоей части. К какому-то очень заслуженному профессору. Отец хочет, чтобы ты наблюдалась у него, они давние знакомые.

— Но я не хочу идти к гинекологу-мужчине, Рома, — Сашка даже привстала на локте.

— Это мелочи, уверен, скоро нам подарят абонемент на курсы молодых родителей, а там не пройдет и неделя, как ты обнаружишь, что ходишь в туалет по его расписанию.

 — Ты несправедлив к отцу, Роман! Почему ты так упорно отказываешься от общения с ним?  — упрекнула Саша. Но тот ее перебил:

 — Не в том дело, Саша, просто он давит. Ты не представляешь, как. Прет как танк, даже когда следует остановиться. Потому я предлагаю завтра свалить домой, максимум послезавтра, там пойдем к врачу, которого ты сама выберешь.

Сашка хотела было объявить, что в состоянии добраться до больницы, и никуда с ней ходить не нужно, а потом подумала, что объявить никогда не поздно, можно это сделать потом. Сейчас не хотелось нарушать хрупкий ночной покой боевыми действиями.

— Как ты нас нашел?  — спросила она, помолчав.  — Тебе отец сказал, где мы?

— Да, он позвонил в полицию, и мне дали с ним поговорить.

 — В полицию? Что ты делал в полиции?  — она снова привстала на локте, Роман аккуратно уложил ее обратно, и Сашка с неудовольствием отметила, что его рука снова достаточно безжизненно располагается на ее бедре, а раньше когда они вот так лежали, он поглаживал ее, вырисовывал узоры, правда, она сейчас в платье…

 — Меня из банка патрульные увезли, их охрана вызвала, я как твою записку увидел, у меня будто шоры упали… В общем, я им ущерб нанес, они целую бумагу накатали, заплачу, когда вернусь.

 — Тебя так в банке разукрасили или в полиции?  — она прикоснулась к ссадинам на лице, Роман не стал тереться щекой о ее руку, как непременно сделал бы раньше, и это тоже неприятно кольнуло.

 — И там, и там. Я телефон отключил, потому что отец наяривал, а мне с ним после тех фото говорить не хотелось. Меня в «обезьянник» отвезли, я там сидел, пока отец не подсуетился и меня не выпустили. Он мне и сказал, что ты не на острова укатила, а в столицу, за Ильей, вы как раз поговорили. Я и выдвинулся к вам. Правда, сначала привел себя в божеский вид, а то сам был, как уголовник, с разбитой рожей.

 — Как ты так быстро доехал?  — недоверчиво спросила Сашка. — Здесь же пятьсот километров.

 — За три с половиной часа доехал, ключи от квартиры у меня есть, Марину я выпроводил. Ты вернулась почти сразу же за мной.

Они снова замолчали. Сашка таращилась в темноту, спать совсем не хотелось.

— Рома, а ты зачем тогда ту записку написал, когда деньги положил?

Рука, которая ее обнимала, заметно напряглась.

— Я в Штаты улетал, мать меня давно уговаривала, она документы получила на восстановление семьи, это значило, что я мог сразу получить гражданство. И я был уверен, что не вернусь, здесь такое закрутилось… Теперь я знаю, что это все Вадим мутил, а тогда понять не мог. Я не хотел, чтобы ты ждала зря, я же не думал, что ты… что Дашка… Я деньги не мог свои получить, хотел тебе хотя бы сотню оставить, если не больше, а не эти копейки.

— Мне очень помогли твои копейки, спасибо, — Сашка старалась, чтобы прозвучало ровно, но голос все равно дрогнул, и рука на бедре снова напряглась.

— Я все время о тебе думал, Саша, адрес твой про себя повторял, но никого к тебе не мог послать, опасно это было, сам хотел вернуться. Не прижился я в Штатах, думаю, мать это увидела, потому и уговорила к отцу обратиться, он быстро все утряс через силовиков.

— Твой отец имеет связи среди силовиков?

 — Сашенька, ты видела его послужной список? И раз он не сидит, то, конечно, имеет, — усмехнулся в темноту Роман. — Знаешь, он никогда не говорил тех вещей, что я сегодня от него услышал. А ведь и правда семнадцать лет прошло, как он впервые пришел к нам, до этого только деньги матери передавал, мне тогда пятнадцать исполнилось. Пока ты спала, я много о них думал. О родителях. Мать его до сих пор любит, она сама мне признавалась. Ее американский муж, Стивен, он добрый и безобидный, как Винни-Пух, обожает маму и сеструху, а она отца любит. И жалеет, что не осталась, когда он просил ее не улетать со Стивеном, дать ему шанс. Но и Стивена она теперь бросить не может.

 — А отец был женат?

 — Раз пять еще, если не больше, я уж со счета сбился. Сейчас он перестал на них жениться, если я не ошибаюсь, а так их просто немерено.

Было бы удивительно, если бы было по-другому. Красивый, обеспеченный, влиятельный мужчина, выглядевший гораздо моложе своих лет.

 — У тебя тоже,  — не удержалась Сашка, и как ни старалась, все равно это прозвучало как упрек.

 — Уже нет. У меня есть ты. Мне больше не надо.

 — Он тоже ее любит, Рома, — тихо сказала Саша, вжавшись в грудь Романа.