Камень и боль - Карел Шульц

Так как по мере его бушевания возрастал и гнев Пьера, правитель в конце концов поднял палку и отлупил Кардиери, так что тот убежал, получив удары от отца и от сына. Таков вечный удел слуги, так всегда ненавистен вестник несчастья. Но страшней было то, что с тех пор Лоренцо больше не приходил, не являлся. Что же теперь делать? Кардиери боится уснуть, боится оставаться один, боится ночной тишины, не оттого, что призрак мог появиться опять, а оттого, что он больше не появляется, так что, очевидно, уже решено… И Кардиери терзал руку Микеланджело, ожидая ответа на свои мучительные вопросы.

Микеланджело посинел. Да, гробы разверзаются, мертвые являются живым. Недавно город был потрясен известием, что сожженная колдунья Лаверна застигла каноника Маффеи в ночную пору и стала его обольщать. Прошла с ним часть дороги, все время улыбаясь, любезно предлагала ему себя, нежно ворковала, сулила всевозможные услады, толстый каноник не мог убежать, только сопел от ужаса, да хоть и побежал бы, старуха не отставала от него, только перед порталом Санта-Кроче она исчезла, и священника нашли там утром без сознания. Он неосторожно рассказал об этом тем, кто привел его в чувство, и толкущиеся на паперти старые сплетники и сплетницы сейчас же разнесли это по городу. С тех пор каноник не выходил ночью из дома, боясь огненной старухи, но она стала являться другим. Сожженная старуха страшна, но мирянину нет причины ее бояться, она любезнейшим образом предлагается только духовным особам. Разверзаются гробы.

Время такое, что даже мертвый правитель возвращается в свой возлюбленный город, чтобы предостеречь. Микеланджело держит руки Кардиери в своих. И опять то самое, хорошо знакомое ощущение ужаса, столько раз испытанное еще в отцовском доме… Страшные, мучительные кошмары, полные ночных привидений и душ умерших… Иногда ему казалось, что он умрет от ужаса. Страх. Мало кто из людей знает по-настоящему, что такое страх. Ведь большинство боится лишь реальных предметов. А самое страшное — бояться того, что не имеет формы… Вдруг это подымается, расплывчатое, бесформенное, растущее и растекающееся во все стороны, и медленно подползает, подползает… Уехать! Но разве не всюду — край такой тьмы? Бежать! Но разве не всюду — места таких несчастий? Так в Писании сказано, я столько раз читал, что наизусть запомнил.

Он встал, твердо решившись. Высвободил свои руки из рук Кардиери, жалобный взгляд которого молил ответа.

— Лучше всего — подождать, — хрипло промолвил он. — Скоро приедет из Рима кардинал Джованни Медичи, умный человек и честный священнослужитель. Он всегда тебя любил. Он скоро приедет, ты расскажешь ему все, он отнесется к твоим словам, конечно, не так, как Пьер и Биббиена, а ты сделай, как он скажет…

— Ты прав, — с облегчением вздохнул Кардиери, — мне в голову не пришло. А кардинал Джованни очень меня любит, он музыкант. Ты дал мне хороший совет, я знал, что ты правильно посоветуешь, Микеланджело. Я передам Лоренцов приказ кардиналу Джованни. А ты как?

— Я уеду из Флоренции, — прошептал Микеланджело. — Здесь меня больше ничто не удерживает, ведь и святое Евангелие советует нам среди таких ужасов бежать. Поеду!

— Тебе страшно? — тихо промолвил Кардиери.

— Очень страшно. Я в ужасе! — склонил голову Микеланджело.

— И я тоже, — прошептал Кардиери.

— Бежим вместе, — сказал Микеланджело.

— Нет…

— Возьми с собой Аминту…

В жесте Кардиери была горечь и боль.

— Она не захочет ехать в изгнание.

— Она ведь любит тебя… Поедет…

Но Кардиери опустил руки, словно перед огромной тяжестью. И ничего не ответил.

— А без нее ты бы не поехал? — спросил шепотом Микеланджело.

— Нет…

— Но я здесь ни с чем не связан… У меня больше нет ничего общего с Медичи… И никого больше нет… Я уже раз хотел бежать — в Рим, к папе… теперь в Рим, к папе, не поеду… но куда-нибудь уеду, сбегу… бродягой стану, скитальцем… только вон из этого города, где живые и мертвые пророчат гибель…

— Микеланджело! — застонал Кардиери.

— Уеду, уеду, может, нынче же, самое позднее — завтра… Я твердо решил!

— Поговори с кем-нибудь, посоветуйся…

— С фра Джироламо? — горько улыбнулся Микеланджело.

— Нет… но хоть с фра Тимотео.

— Я как раз шел к нему, когда ты меня встретил. Но мое решение твердо. Потому что мной руководит кто-то сильней меня…

— Кто?

— Ужас.

Кардиери склонил голову и стал смотреть на размытую почву. Дождь перестал, но все кругом словно заплесневело, стало каким-то отвратительным. Всюду вязкая холодная глина, даже кусты облеплены ею, словно большими противными клейкими цветами. Дорожки покрыты лужами. Было хуже, отвратительней, чем когда шел дождь. И вдруг начало жарко палить солнце… Стало так скверно, словно вся окрестность, в свете жгучих лучей, вдруг покрылась мутным, загрязненным стеклом.

А когда Кардиери поднял голову, он увидел, что с ним никого нет.

Микеланджело торопливо шагал по улицам — к францисканскому монастырю, где находился фра Тимотео. Он шел по Флоренции, словно прощаясь. Смотрел и вспоминал. Бардиа с работами Мины да Фьезоле и дорогого Филиппо Липпи. Крещальня! Двери Гибертино, творения Донателло, Микелоцци; Барджелло с работами Никколо д'Ареццо, Бертольдо ди Джованни, всюду здесь оставили лучшие свои мечты и создания — Брунеллески, да Маджано, Поллайоло, Лука делла Роббиа, Росселино, да Сеттиньяно, дель Верроккьо, ди Банко, и дальше, куда ни кинешь взгляд, куда ни забредет душа, всюду дивно-прекрасные творения. О, Флоренция, сокровищница искусства, пестрый ларец красоты, каменная скрижаль, заполненная сверкающими именами, куда ни кинешь взгляд всюду Джотто, Учелло, Мазаччо, Бертольдо, Порта делла Мандорфа, ди Креди, фра Анджелико, Сандро Боттичелли, Доменико Гирландайо, да Сангалло, Гоццоли, Бальдовинетти, дель Кастаньо, Перуджино, фра Липпи, Беллини, да Фабриано, Мантенья, Синьорелли, Венециано, все — увенчанные лаврами и кровью, в их ряды жаждал и стремился вступить и я, все они, чьи творения отданы теперь на милость либо французских фальконетов, либо неистовства Савонаролы… Всюду, куда ни кинешь взгляд, куда ни забредет душа, всюду красота, величие, горение духа, бессмертные создания, Кампанилла, собор, Питти, Чертоза-ди-Валь-д'Эма, Сан-Марко с бесценнейшей библиотекой в мире, Лоджия-ди-Сан-Паоло, Оньиссанти, Ор-Сан-Микеле с работами Донателло, Луки делла Роббиа, Верроккьо, — всюду; Оспедале дельи Инноченти, дворец Кваданьи, Гонди, Ручеллаи, Строцци, — всюду; Сан-Лоренцо, Сан-Амброзио, Сан-Франческо-аль-Монте, Сан-Миньято, Сан-Никколо, Сан-Спирито, Санта-Аннунциата, Санта-Аполлония, Санта-Кроче, Санта-Мария-дельи-Анджели, Санта-Мария-дель-Кармине, Санта-Мария-дель-Фьоре, Санта-Мария-Новелла, Санта-Тринита, Палаццо-Веккьо…

Флоренция! Никогда я не забуду тебя, вечно буду умирать от тоски по тебе, Флоренция, вдова, лишившаяся красоты, вдова, вероломно преданная, вдова, отданная в плен, вдова обезумевшая…