Полуночная тень - Алина Сконкина

по плечу. Все вокруг кому-то нужны, у них есть близкие, любимые люди, цель в жизни. Оборотень снова почувствовал себя одиноким на этом свете, чувство, которое на протяжении последних лет он подменял ненавистью ко всему миру.

Эмоции ожили в нём, поднялись из мрачных глубин, в которые он их затолкал. У него нет друзей, нет родных, у него нет даже цели в жизни; пустым взором Реми смотрел себе под ноги, пока не забрёл в тёмные пустынные проулки.

Он побрёл к своему любимому месту, где здания свисали с высокого склона, здесь оборотень любил под пологом темноты, глухой ночью, в одиночестве и тишине, любоваться расположившимся внизу городом и звёздным небом над ним с Персефоной, царственно плывущей в тёмной дали; дорожкой голубоватого света на тёмной воде спокойной бухты. За пределами залива, бушевало неспокойное море, разбивая волны о скалы, в его водах отражённая Персефона танцевала меж звёзд; но в этот раз мальчику предстала спокойная картина.

Город внизу, освещённый сотней ламп, вмещавших в себя маленькие яркие молнии, переливался в ночи, сверкал и привлекал внимание, глухо шумел в отдалении, раскатами музыки, смеха и радости жителей, а на входе в бухту сияли белым светом глаза статуи Ауру. Вечный маяк, созданный в статуе главы Кровавого Звездопада, указующий направление заблудшим кораблям, маня своим взором в бухту Боли.

Здесь Реми оставался один на один со своими эмоциями, со своим одиночеством, с тьмой, что давно поселилась в его душе. Он стоял на одном из ажурных карнизов перевёрнутого архитекторами здания, и смотрел вниз.

Если отсюда упасть, то можно разбиться в лепёшку, думал про себя мальчик. В последнее время мысль о самоубийстве посещала его с завидной регулярностью, словно жизнелюбие присущее волкам покинуло его, оставив в душе огромную дыру.

Какая польза от меня? Что я вообще могу? Никто даже не заметит, что одним горожанином стало меньше. Никто не вспомнит моего имени. Да никто и не знает моего настоящего имени, мальчик качнулся вперёд, но остался стоять на карнизе. Он посмотрел вдаль, сегодня Персефоны не видно на небе. Оборотень знал, что ещё не чёрная ночь, его богиня поднимется над горизонтом позже, перед рассветом, ведь она отворачивалась.

Даже Персефоне я не нужен. Она отвернулась. Не поднялась из-за горизонта. Мальчик ещё ближе придвинулся к краю, пальцы ног уже свисали с парапета.

Может мне и правда прыгнуть. Я всё равно не знаю, что делать дальше. Что будет дальше,… у меня даже нет цели.…Город внизу всё ещё праздновал Середину Лета, в небе летали волшебные существа, созданные из воздуха. Они выглядели очень красиво, но в тоже время, зная, что это всего лишь иллюзия, они вызывали жалость и тоску. Оборотень вытянул руку перед собой, изображая мага на крыше во время сезона гроз.

– Бам, – тихо шепнул Реми, но никакая молния не ударила в его руку. Он хмыкнул.

Волна отчаяния захлестнула молодого оборотня. Оно давило так сильно, что невозможно сопротивляться. Мальчик выставил ногу перед собой, намереваясь шагнуть в пустоту.

Да почему же мне так не хочется жить? Я же оборотень. Жажда жизни в нашей крови кипит сильнее, чем у людей, так почему? Какие же мерзкие чувства меня посещают.

Он, всё ещё стоя с поднятой над пропастью ногой, подался чуть вперёд, но остановился.

Всё же Реми не хотел умирать. Смерть – это последний выход. Он, оборотень клана серых волков, должен жить и бороться. Бороться за себя и за свои права. Глупо сбегать из приюта, скрываться от стражников, проклинать людей, чтобы закончить свои дни самому, шагнув в пустоту.

Я разбогатею здесь. Обыграю всех моряков и стану богачом. А богатые могут всё. Хэ, тут он представил, как он, обряженный по последней светской моде, встретит того «надухаренного» лотерона и сделает ему какую-нибудь особо отвратительную для богача гадость. Купит его с потрохами и заставит мыть туалеты, а потом приедет в Белый Клык и сделает что-нибудь стражникам из тюрьмы. И в гильдию воров заявится.

Да. Когда у тебя есть деньги, ты можешь всё. Можно топтать людей и не марать при этом сапоги. Я хочу отомстить, а это реальная возможность.

Реми опустил ногу и задумался. Сколько денег нужно, чтобы растоптать всех? Начать лучше с золотого курома, он сможет заработать столько до конца года. Должен! Нужно лишь повысить ставки. Идея не казалась ему такой уж глупой и несбыточной. Теперь у него была цель, и он решил идти к ней, во что бы то ни стало.

С соседнего свисающего здания раздался крик, мальчика заметил стражник. Реми обернулся, нога его соскочила с края парапета, вниз посыпались пыль и крошки облупившейся краски. Сердце оборотня ушло в пятки, он едва не сорвался. Вцепившись рукой в перекладину, на которой сидел, он ещё раз глянул вниз, сглотнул и спрыгнул на балкон.

Пернатый бежал по лестнице к мостику, соединяющему два здания. Пока он добирался до переправы, Реми по столбу забрался на верхний этаж и сбежал другой дорогой.

Вскоре наступил день Благодарения Персефоне, в городе его отметили запуском фонариков в небо и танцами на пристани до самого рассвета. В деревнях последней летней белой ночью праздник носил более сакральный характер, днём готовился пир, а ночью, молодые незамужние девушки уходили в поля в венках из маков и танцевали под открытым небом, изображая в танце свою жизнь, свои желания и воздавая руки к Персефоне, благодаря её и прося даровать личное счастье.

Реми припоминал, как с дядей они забирались на крышу дома и долго сидели, любуясь огромным голубоватым ликом небесной богини. Они не брали с собой еды, но оборотень помнил, что не хотел есть. В день Благодарения Персефоне волки сыты одним лишь светом, так и в этот раз Реми напитался поистине сильнейшим зарядом энергии жизни. Он провёл вечер в одиночестве, просто любуясь красотой Белой ночи и своей богини. Городские гуляния его мало интересовали, людям никогда не понять извечную связь вер Вульфов – потомков Вульфига, первого волка-оборотня – и Персефоны.

Проснувшись на следующий день, Реми почувствовал, что больше никаких мыслей о самоубийстве не появится в его голове. Он будет жить! И он всем отомстит.

После Благодарения распустили сети для сбора фатили, парашютиков, на которых летали семена местной колючки. Производство ткани из фатили и торговля этой тканью с другими странами поддерживала экономику Аэфиса-на-Ханаэш, по этой причине каждый год меж скал и прямо в воздухе растягивали сети, в которых застревал пух. После дня Благодарения Персефоне фатиль начинала везде летать