Шах королеве. Пастушка королевского двора - Евгений Маурин

– Ну теперь уже вы не отвертитесь от меня! – произнес он, хватая девушку за руку и усаживая ее на диван. – Потрудитесь немедленно доложить мне, какую хитрую каверзу вы еще задумали!

Беатриса отложила в сторону большой сверток пергамента, достала из-за корсажа какое-то письмо, расположилась поудобнее на диване и начала:

– Начну, государь, немного издалека. Что делает врач, когда хочет излечить больного? Он осматривает его, определяет природу болезни и потом уже прописывает лекарство. Вся моя ошибка в самом начале заключалась в том, что я не последовала примеру врачей. Но случай натолкнул меня на уяснение природы той болезни, излечить которую я вознамерилась.

– Да будет благословен этот случай, если так! – воскликнул Людовик.

– Попробуем же разобраться, в чем ваша болезнь, то есть, иными словами, что мешает вашему величеству и Луизе быть вполне счастливыми? Вас, государь, связывает данная клятва не употреблять насилия, Луизу же – дочерний долг в том виде, как она его понимает, и только. Но если устранить одну из причин – ту или эту, то вы оба с восторгом заключите друг друга в объятия!

– Да ведь королевскую клятву ничто не может устранить! – со вздохом заметил Людовик.

– Нет, и потому остается лишь та причина, которая связывает Луизу. Надо вам сказать, государь, что все это время я настойчиво наседала на нее, доказывая, что она просто глупит, отказываясь от счастья. Но Луиза не сдавалась, хотя и признала, что ради счастья вашего величества готова пойти на всякие жертвы.

– О, чистая душа! – вздохнул король.

– Наконец сегодня, – продолжала Беатриса, – Луиза в подкрепление своих доказательств дала мне прочесть это письмо. Вот оно! Благоволите прочитать его, государь!

Людовик взял протянутое ему письмо маркизы де Сен-Реми, рассеянно пробежал его и сказал:

– Ну что же тут особенного? Самое обыкновенное письмо глупой провинциальной матери!

– Да так ли, государь! А мне вот кажется, что маркиза де Сен-Реми даже слишком умна! Ваше величество, да неужели же и вы впадете в такую же ошибку, как и наивная Луиза? Ведь маркиза отказывается верить, что ее дочь не воспользуется счастьем ради своих близких! И если маркизу привезти сюда и пожаловаться ей, то…

Беатриса не договорила, так как король, снова схватив отложенное письмо, стал лихорадочно перечитывать его.

– Да ведь вы совершенно правы… – с какой-то растерянностью пробормотал он, перечитав письмо.

Да, теперь король вдруг прозрел. Но как же до сих пор ему самому не пришло в голову, что надо действовать через мать, раз именно мать была, по словам Луизы, единственной помехой его счастью? Как же он не подумал об этом? Разве не знал он своего дворянства, разве ему не было известно, что за деньги, имения, ордена или просто за власть и влияние любая мать с восторгом отдаст дочь королю?

Все эти мысли молнией пробежали в голове Людовика, и все-таки он сидел хмурый, сосредоточенный, какой-то растерянный. Счастье слишком близко, слишком ощутительно предстало перед ним сразу, неожиданно, внезапно, и он не чувствовал себя в состоянии так же внезапно и сразу охватить всю его полноту.

Но вдруг ему представилась Луиза, покорно склоняющаяся в его объятия; он словно почувствовал трепет ее девственного тела, пламень ее взволнованного страстью дыхания. И куда сразу девалась вся его подавленность, куда улетела хмурь!

Вскочив с дивана, Людовик, словно расшалившийся паж, сделал пируэт в воздухе, затем подскочил к Беатрисе и расцеловал ее в обе щеки. Говорить он пока еще не мог: радостное волнение лишало его дара слова!

Так прошло несколько минут, в течение которых девушка сидела с самым невозмутимым видом, хитрыми глазенками наблюдая за радостным волнением короля. Наконец Людовик воскликнул:

– Вы – прелесть! Просите у меня, чего хотите!

– Но, ваше величество, я только и хочу предков! – ответила Беата.

Король шаловливо расхохотался и воскликнул:

– Э, нет! Это против уговора! Мы условились, что предков вы получите… потом, когда…

– Ваше величество! – взмолилась Луиза. – Это совершенно невозможно! Мне необходимо получить предков в кредит! Ну, подумайте сами, государь: когда все ваши мечты осуществятся, разве у вас найдется свободная минутка для меня и моих предков?

– В этом вы, пожалуй, правы! – воскликнул король смеясь. – У меня пропало столько времени даром, что теперь я не намерен терять больше ни секунды. Но… – он немного задумался. – А очень долгая канитель с вашими предками?

– Да ничуточки, государь! – радостно воскликнула Беатриса, протягивая пергамент, – здесь у меня уже все предусмотрено и все заготовлено! Только недостает королевской подписи и печати!

Король улыбаясь взял из рук девушки пергамент и прочитал надпись, где говорилось, что он, король, сим подтверждает правильность генеалогического дерева Беатрисы и – восстанавливает ее в утраченном предками звании.

– Хорошо! – сказал он наконец. – Но за то, что я даю вам предков в кредит, вы должны будете дать мне кое-какие разъяснения и советы. Мы сейчас с вами поужинаем – из-за вашей каверзы мне пришлось прервать очень изысканное и во многих отношениях интересное пиршество! – А за ужином поговорим.

С этими словами король дернул за кисть сонетки, которая была соединена шнуром со звонком в комнате старого камердинера.

Через несколько минут на пороге комнаты показался Лапорт. Увидев Беатрису, он вытаращил глаза, даже протер их, словно подозревая, что это ему просто пригрезилось со сна, и в немом изумлении отступил на шаг.

– Слушай, старый шут! – с комической угрозой крикнул король. – Если ты будешь так угрюмо и подозрительно смотреть на эту хорошую, чистую девицу и делать вид, будто подозреваешь нас здесь в шалостях, то я разделаюсь с тобой по-свойски! Вот возьму, да и вскочу к тебе на шею верхом, как делал в детстве. Что ты тогда запоешь? Пожалуй, теперь труднее тебе будет скакать рысью, чем лет двадцать тому назад?

– Все такой же! – буркнул старый ворчун, укоризненно отмахиваясь рукой. – Эх, ваше величество, ваше величество! И когда вы только в разум войдете?

– Через пять минут после того, как ты принесешь нам сюда ужин! – ответил король. – И если ты действительно заинтересован в том, чтобы я стал солиднее, то поторопись! Принеси-ка нам, старина Лапорт, холодной дичи, ветчины, какой-нибудь паштет и вина: мне сегодня помешали поужинать. И принесешь все это сам, потому что… Я говорю серьезно! – тут король слегка возвысил голос. – Эта барышня здесь по очень важному и секретному делу, о ее присутствии никто не должен даже подозревать! Понял? Ну, шевелись! Да поскорее тащи ужин, я голоден!

Лапорт скрылся.

– Прежде всего, – спросил король, подсаживаясь к Беатрисе, – как же вы думаете поступить с мамашей Луизы?

– Да это очень просто, государь! – ответила спрошенная. – Я могу завтра же в середине дня выехать и уже послезавтра, во вторник, буду до вечера в Блуа. В тот же день я увижусь с маркизой, переговорю с ней, укажу ей на опасность дальнейшего промедления. Наверное, маркиза заторопится с выездом, и в среду утром мы двинемся в путь. Тем временем вы, государь, озаботитесь устройством дома для Луизы в Париже. Проезжая через Фонтенебло, я осведомлюсь через какое-нибудь доверенное лицо… ну, скажем, через герцога д'Арка, где именно помещается дом, предназначенный вашим величеством для помещения госпожи де Лавальер. К самой Луизе ни я, ни ее мамаша не зайдем, а проедем прямо в Париж. Туда мы, вероятно, прибудем в четверг вечером. В пятницу, в средине дня, вы, ваше величество прибудете в Париж, переговорите обо всем с маркизой, а затем за Луизой, от имени матери, будет послан экипаж. Луиза приедет, ничего не подозревая, и после материнского внушения с восторгом падет в объятия вашего величества!