Звонок в прошлое - Рейнбоу Рауэлл

Она добавила, что кольцо фамильное и должно оставаться в семье.

Едва увидев кольцо, Нил принял решение.

Будущее обязательно наступит, даже если он к этому не готов. Даже если он никогда не будет готов к такому будущему. По крайней мере, он убедится, что правильно выбрал себе спутницу жизни. Разве не в этом состоял смысл жизни? Выбрать ту, с кем можешь идти дальше?

Если он сделал правильный выбор, разве может правильный выбор завести его не туда? Если стоишь рядом с той, кого любишь больше, чем весь остальной мир, не является ли весь остальной мир просто декорацией?

Нил отстегнул ремень безопасности.

Все это выглядит как-то нереально.

– И чем это тебе кажется?

– Мастерски придуманным сценарием рождественского фильма.

Дыхание Нила согревало ей шею.

– Двухсерийного фильма, – сказал он. – Что-нибудь вроде эффектной экранизации диккенсовской «Рождественской песни».

– Вот-вот, – согласилась Джорджи. – Или что-то в духе «Этой прекрасной жизни».

Рот Нила был теплым и влажным.

– Вам не холодно, Джордж Бейли? – спросил он.

– Нет, – ответила Джорджи.

– Однако ты дрожишь.

– Мне не холодно.

Нил крепче обнял ее.

– И снег все время так идет? – спросила Джорджи.

– Наверное.

– Даже когда никто не видит?

– Думаю, что да, только мне нечем это доказать.

– Не могу поверить, что я чуть не пропустила это чудо.

– Чуть-чуть не считается.

– Я едва не пропустила…

– Не начинай. Эту станцию мы уже проехали.

– Нет, – возразила Джорджи. – Так и не проехали.

– Проезжали несколько раз.

– Но, Нил… я очень по тебе скучала.

– Верю. А теперь пора бы перестать. Нельзя скучать по тому, кто стоит рядом.

– Хорошо. Больше не буду скучать.

Снег падал, как в кадрах замедленной съемки.

– Я тоже по тебе скучал, – признался Нил. – Скучал по твоим разговорам.

– По каким?

– По всем. Ты же всегда делилась со мной своими мыслями. Своими заботами. Говорила, что приготовить тебе на обед.

– Ты скучал, не слыша моих слов: «Я снова хочу курицу с рисом»?

– Я скучал не по конкретным словам, а по твоим словам вообще. Понимаешь?

– Кажется, да.

– Джорджи, скажи мне что-нибудь.

– Что?

– Расскажи мне о лос-анджелесских новостях, – попросил он и еще крепче обнял Джорджи. – Ты же продрогла.

– Нет. Это очень теплый свитер.

Джорджи повернулась к нему:

– Я… Да, Петуния разродилась тремя щенятами.

– Да ну?

– Ты слышишь об этом из первых уст. Мамы дома не было, и я помогала этой псине рожать.

– Принимала собачьи роды?

– Представь себе. А еще… моя сестрица – лесбиянка.

– Хизер?

– А кто же еще? У меня только одна сестра. Может, ей это только кажется, но пока она сильно запала на свою хорошенькую подружку.

– М-да.

Нил сощурился и покачал головой.

– Что?

– Да так… на секунду показалось. Дежавю какое-то.

Джорджи обняла его. Щеки, нос и ресницы Нила были белыми от снежинок.

– Нил… – прошептала она, сметая снежинки.

– Джорджи, говорю тебе, это мы проехали. Хватит. Сегодня первый день Рождества.

– Только одно маленькое добавление.

– Ладно. Но только одно.

– Я стану лучше.

– Мы оба станем.

– Я приложу больше усилий.

– Я тебе верю.

Она держала его лицо в своих ладонях и погружалась в его глаза, пытаясь влить туда огонь.

– Отныне и навсегда, Нил.

Нил опустил глаза, словно у него в руках было что-то хрупкое и он боялся, как бы это хрупкое не распалось.

Он открыл рот, но Джорджи тут же закрыла его губы своими. Она не могла удержаться от поцелуя. Его губы всегда были рядом, в пределах досягаемости. Не целоваться с ним – худшей пытки невозможно придумать.

Джорджи целовала его, слегка запрокинув ему голову. Потом отстранилась. Голова Нила дернулась, словно ему стало больно.

– Идем в дом, Джорджи. И никаких маленьких добавлений.

– Одно все-таки есть. Я только сейчас вспомнила, что до сих пор не позвонила маме.

– Неужели?

Джорджи высвободилась из его рук, но Нил снова ее обнял.

– Я должна ей позвонить. Я просто исчезла из дома, не сказав, куда еду.

– Так в чем дело? Позвони ей. Где твой мобильник?

– Сдох, и, по-моему, уже окончательно.

Джорджи стала рыться в карманах его куртки.

– А твой где?

– В доме. С севшим аккумулятором. Элис поиграла в «тетрис».

Джорджи стряхнула снег с подаренных ей уггов.

– Тогда я позвоню с проводного телефона.

– Попроси у мамы ее мобильник. Проводного у нее больше нет.

Джорджи остановилась как вкопанная:

– Как нет? И давно?

– Уже несколько лет. С тех пор, как умер отец.

– Надо же…

Нил запахнул свою куртку вокруг плеч Джорджи.

– Пошли в дом. Ты дрожишь.

– Тебе кажется, Нил. Мне тепло.

– Идем туда, где по-настоящему тепло.

– Я… – Она потянулась к его лицу. – Я почти…

– Перестань, Джорджи, – прошептал он. – Ты же здесь, правда? Так и будь здесь.

Будь у меня волшебный телефон, позволяющий звонить в прошлое, я бы перво-наперво позвонила моей дорогой подруге Сью Мун…

Я бы сказала ей все, о чем не успела сказать тогда, поскольку думала, что еще успею. А потом ее не стало.

Это были бы слова благодарности. Благодарности за то, что она помогла мне вырваться из собственных рамок и показала бессмысленность и тупиковость моих страхов. Всякий раз, заканчивая книгу, я вспоминаю слова Сью, обещавшей, что я буду писать.

В моем настоящем есть немало тех, кто помогал и помогает мне писать книги.

Это моя редактор Сара Гудмен, которая всегда знает, о чем я пытаюсь сказать, и которая понимает силу дуэта «Leather and Lace».