Черный беркут - Михаил Нестеров

Аксенов не дал руководителю регионального Управления по борьбе с организованной преступностью и секунды передышки.

— Вот, значит, кто у нас генератор идей, — продолжал он в том же духе. — Да ты присаживайся, не стесняйся. Что там у тебя за идея? Опять на Блинова хотите наехать? А он, между прочим, инвалидам помогает. Не слышал, Владимир Васильевич? Садись, садись, заодно про оружие поговорим: мясорубки, шнеки, гранатометы.

Кабанов наконец пришел в себя. Единственный вариант — разговор по душам. Дотошный следователь не в меру осведомлен. Поговорку, переделанную кем-то умным — «чистосердечное признание отягчает вашу участь», — придется забыть. Действительно, пока ты не признался, существуют пути к спасению. И наоборот — признался, и начинаешь мучиться, но поезд уже ушел. Поэтому адвокаты и предупреждают своих клиентов: ни слова без своих юристов-защитников.

Кто проболтался? Где прокол? Вполне возможно, что следователь вышел на Ремеза случайно или в ходе оперативно-розыскных работ. Главное — узнать, какими фактами располагает следователь и в курсе ли прокурор города. Последнее было более чем очевидно. Но поговорить стоит.

— Как ты узнал? — Кабанов присел на стул.

— Может, Серегу подождем? — предложил Аксенов. — Вместе поговорим о том, как вы решаете государственные проблемы на местах.

Майор не понял последнюю фразу.

— Давай пока без него.

— Если ты настаиваешь. — Аксенов словно прочитал недавние мысли майора. — Кстати, могу обрадовать: фирма «Русское золото» сняла иск. До некоторой степени это смягчает вашу вину. Но от разбойного нападения никак не уйдешь. Вот если бы банда, в которой ты генерируешь свои идеи, была официально зарегистрирована, можно было бы назвать налет на «Радугу» тренировкой. На то указывает тот факт, что Блинову за шиворот положили учебную гранату.

— А если серьезно?

— А серьезней некуда. Что делать, Владимир Васильевич, я вынужден пригласить тебя в свой кабинет повесткой. Сначала хотел так попросить, но передумал. Торопит меня прокурор, не в настроении, злость на мне срывает. Мне это надо?.. Так вот, повесткой я и подниму настроение своему шефу. Обрадуется старик, захочет с тобой пообщаться.

— У тебя на меня ничего нет и быть не может. — Кабанов выдавил на своем лице улыбку.

— Как это нет? — Мимика Аксенова, в отличие от гримас Кабанова, была искренней. Сейчас на его лице было написано удивление. — Как это нет? — повторил он. — А телефонный звонок на квартиру подозреваемому? Твой телефон стоит на спецобслуживании, но завтра прокурор даст санкцию, и я смогу доказать, что звонок был из твоей квартиры или кабинета. И еще не забывай о том, что я следователь. — Аксенов снял газету с журнального столика, на котором Кабанов увидел диктофон.

Работник прокуратуры развел руками: вот так... а что делать?

— Вас спасет только то, — продолжил он, — что награбленные деньги шли на лечение инвалидов войны. На суде прокурор запросит трешку, судьи дадут год-два условно. Побоятся дать больше. Пацаны — ладно, у них по большому счету жизнь только начинается, а вот ты на своей карьере можешь поставить крест или обвести жирным кругом. Прямо сейчас.

Кабанов слушал следователя и не понимал, о чем идет речь. Какие инвалиды?.. Ему давно не давала покоя мысль, куда Шевцов с бригадой тратят деньги: не ездят на джипах, не гуляют в ресторанах, золотых якорных цепей на шеях не носят. Интересы их тоже были для майора в тумане.

Кабанов долго сидел молча. Потом поднял голову и посмотрел на следователя:

— Дима, давай поговорим по-человечески.

К Аксенову с такой просьбой за последнее время обращались дважды. Причем один и тот же человек: Светлана, продавщица из универмага. С ней-то он мог поговорить по душам, а стоит ли с Кабановым?

— Давай поговорим, — после непродолжительной паузы согласился он.

— Я ничего не знал об инвалидах.

— Как так? — Следователь подался вперед.

— Да вот так. Понимай как хочешь.

Аксенов ничего не понимал. Кабанову бы уцепиться за этот шанс, а он усугубляет свое положение.

— Ты только на следствии такого не говори. — Аксенов помолчал. — Давай-ка я выключу диктофон и послушаю тебя. Мне нравится, что ты не цепляешься за соломинку. В зависимости от того, что ты мне сообщишь, у тебя появится шанс. Может — я ничего не обещаю.

«Гнилые „заезды“, — подумал Кабанов, — но деваться некуда».

Таджикистан, юго-западный приграничный район

Двигатели двух «КамАЗов» работали на холостых оборотах, фары включены. Главный дом выглядел празднично, равно как и улица, в конце которой свет терялся. После десяти часов вечера боевики развернули машины, и сейчас свет фар освещал подступы к поселку с западной и северной стороны. Одна машина светила как раз в то место, откуда группа Кавлиса намеревалась подойти к поселку.

Ремез толкнул локтем Кавлиса: «Ну, что я говорил?»

Кавлис показал два пальца: работаем второй вариант.

Он был немного сложнее. Подходить придется с юга, а не с востока, как в первом варианте. Затем, минуя освещаемую зону, резко менять маршрут — самим гасить огни машин рискованно; впрочем, на месте будет видно. С южной стороной поселка у Ремеза не было возможности познакомиться, тому несколько причин, включая и ту, что юг открыт, не было даже малейшего укрытия, чтобы исследовать его. В принципе он знал, но не детально. Восточную же сторону Алексей тщательно изучил, наблюдая за поселком в бинокль. Он мысленно проложил путь отхода, запомнил каждый камень, все неровности почвы, чтобы впотьмах не оступиться.

Все же вариант операции, начинавшейся с южной стороны кишлака, основательно проработали. «Хорошо, что Николо в свое время не сбежал из части, — острил про себя Ремез, наблюдая за лагерем в бинокль, — и его мозги не размякли. Безари, Безари, — продолжал он, — ну почему ты уехал? Не мог перенести встречу на завтра?»

Как ни всматривались разведчики, легковых автомобилей в лагере они не обнаружили.

Свет «камазовских» фар бил прямо в глаза, и все же клетка с пленником различалась. Она стояла метрах в тридцати позади и немного левее грузовика. Ее касался слабый свет габаритных огней машины. Спит ли Орешин, в беспамятстве или бодрствует, определить было невозможно.

Ремез предложил предупредить его свистом. Кавлис поначалу не согласился. Касаясь губами уха бойца, он прошептал:

— Вспугнем охранников, Леша.

Ремез покачал головой:

— По ночам птицы часто дают о себе знать. Я знаю, командир.

Словно в подтверждение позади них свистнула завирушка. Алексей тут же отозвался. Это было так естественно, словно он и в самом деле был крохотной пичугой.