Украденный Христос - Дж. Р. Лэнкфорд

Все свои страхи Мэгги доверила Келу, а он ей сказал:

– Ничего не бойся. Помни: Господь с тобой.

Сейчас она его едва слышала.

– Сэм, отвези меня в город. Мне нужно в Центральный парк.

– Ни в коем случае! – вмешался Феликс.– Тебе нужно лежать, а не разгуливать по ночам!

Мэгги подошла и положила руку ему на грудь.

– Пойми, я должна быть там.

Он отступил.

– Нет, слишком опасно. Я ни за что не пущу тебя к толпе на таком сроке. А если случится приступ?

Мэгги вспомнила, что не хотела пересекать Шатемук до родов. На той стороне ей чудилась какая-то скрытая угроза, но раз Господь призывал ее, нужно было идти.

– Феликс, идем со мной. Я выполняла все твои просьбы. Так не откажи мне хотя бы в одной. Я должна там быть.

– Брось, Мэгги,– сказала Франческа.– Куда ты пойдешь на ночь глядя? Я вся изведусь, если вы уйдете.

– Давай и ты с нами. Можем взять «ровер». Если мы будем все вместе, ничего не случится. С вами мне точно ничего не грозит. Сэм, скажи им!

Когда Сэм подошел к ней, она приложила его ладонь к животу, шепча:

– Он хочет, чтобы я поехала. Я это чувствую!

Сэм прокашлялся.

– Ну не знаю, Мэгги.

– Будь другом, Сэм! Очень надо!

Он огляделся.

– Слово медика, конечно, за Феликсом; с другой стороны, вместе нам будет нетрудно ее охранять. Да и кто нас заметит – ночью, в толпе?

– Если Феликс не возражает, можно и мне поучаствовать? – спросил Кел.– У меня своя машина.

Мэгги улыбнулась ему. Кел, как и она, не верил, что у нее что-то серьезное.

Бартоло, стоявший ближе всех к двери, радостно осклабился.

– А падре возьмете?

Все засмеялись, за исключением Феликса.

– Мэгги, я запрещаю!

Она, словно не слыша его, подошла к отцу Бартоло и протянула руку:

– Здравствуйте, я Мэгги Джонсон. Должно быть, вы здесь из-за меня. Приятно познакомиться. Мне бы очень хотелось, чтобы вы поехали с нами.

– Piacere! Lieto di conoscerla,[25]– ответил Бартоло.– Весьма рад знакомству, синьора Джонсон.– И он благословил ее после рукопожатия.

Мэгги оглянулась на Сэма.

– Иду,– только и сказал он.

– Тогда я тоже,– добавила Франческа.

Кел выключил телевизор и направился к машине. Один Феликс не двигался с места, пока Сэм не обратился к нему:

– Феликс, уступи ей хотя бы на этот раз. Она не пропадет.

– Подождите,– насупился он.– Дайте аптечку взять. Мэгги заглянула в чулан и захватила шахтуш Аделины.

Ей самой было невдомек, зачем они едут куда-то в ночь. Потрясение, вызванное глядящим со всех плакатов словом и пугающим видом толпы, придало ей неведомый импульс – стремление, исходящее изнутри, от ребенка.

Отец Бартоло вызвался сесть рядом с ней. Франческа поехала с Келом. Подъезжая к городу, Мэгги почти кожей чувствовала взгляд святого отца, устремленный на нее в темноте. Однако говорил он только с Феликсом, а с ней и словом не перемолвился. Она постаралась призвать все свое терпение, что было не так-то просто: Сэм уклонялся от любых вопросов о Брауне, Феликс утаивал истинное положение дел, священник, приехавший ради ее ребенка, молчал.

– Мэгги,– проговорил вдруг отец Бартоло,– можно мне будет крестить ребенка, когда придет время?

Так вот о чем они с Феликсом договаривались! Она сверлила глазами затылок Росси.

– Я должна подумать, отец. Я выросла среди баптистов. А так мне придется воспитывать ребенка в вере, с которой я почти незнакома.

Отец Бартоло погрустнел.

– Да-да, разумеется. Конечно, вам надо подумать. А вы… не пришлете ли вы мне его фотографию?

Теперь только Мэгги поняла старого священника. Не важно, как он узнал о них, как разыскал. Падре приехал, чтобы увидеть Иисуса, убедиться, что Он – не легенда.

– Пришлю непременно. Да вы сможете и сами его увидеть, если захотите.

Он с трудом оторвал от нее взгляд.

– Спасибо. Значит, буду вместо волхва.

– Хотите потрогать ребенка? – спросила она шепотом.

– Я жду, когда Бог мне поведает про него,– прошептал он в ответ.

– А как Он с вами говорит?

Бартоло наклонился к ней.

– Я слышу Его в своем сердце.

– Я тоже,– сказала Мэгги.

– Помолимся? – предложил священник.

Она кивнула.

– О Иисус милосердный; Искупитель человеческого рода, милостиво воззри на нас, к престолу Твоему с глубоким смирением припадающих. Мы – Твои, и хотим быть Твоими. Желая, однако, еще теснее соединиться с Тобою, каждый из нас сегодня посвящает себя добровольно Святейшему Сердцу Твоему. Будь Царем, Господи, не только верных, никогда не оставлявших Тебя, но и блудных сынов, ушедших от Тебя. Приведи их скоро в Отчий дом, да не погибнут от духовной нищеты и голода. Будь Царем и тех, кого ложные толки ввели в заблуждение или разногласие увлекло в раскол. Приведи их обратно в пристанище истины и к единству в вере, да будет скоро едино стадо и един Пастырь. Также и всех, Тебя еще не знающих, приведи в семью верующих. Даруй, Господи, Церкви Твоей полный расцвет и свободу, даруй всем народам мирное благоустройство, чтобы со всех концов вселенной звучало единогласно: слава Божественному Сердцу, через Которое нам дано спасение, слава и честь Ему во веки веков! Аминь.

Мост проехали без приключений. Мэгги даже не взглянула на реку – шепталась с отцом Бартоло о том, как Господь вел их по жизни. Потом впереди возник Центральный парк, и ее страхи вернулись.

Люди были повсюду: парочки с младенцами в рюкзаках -«кенгуру», отцы, несущие на плечах отпрысков, стайки старушек, церковные певчие, бритоголовые юнцы с кольцами в носу. Белые, черные, азиаты, латиноамериканцы… Людской поток заполонил улицы, машины встали.

Мэгги опустила стекло и отрегулировала сиденье так, чтобы видеть толпу. И хотя сентябрьский воздух был тепл, а люди вполне дружелюбны – не грозили кулаками, не обзывались, не плевали (с лужайки даже лилась песня «Прекрасен Господь»),– ее била дрожь.

– Мэгги, ты уверена, что хочешь туда выйти? – засомневался Сэм.

– Поехали отсюда,– сказал Феликс.

– Стойте, прошу вас! Вон другая беременная – видите? Ходит, и ничего.

– Я твой врач и не могу тебе позволить!..