Гражданская война. Миссия России - Дмитрий Абрамов

Аристотелем Фиоравенте

На Москве-реке строенный храм.

И московские Иоанны

На татарские веси и страны

Наложили тяжелую пядь

И пятой наступили на степи…

От Кремлевских тугих благолепий

Стало трудно в Москве дышать.

Голытьбу с тесноты да с неволи

Потянуло на Дикое Поле

Под высокий степной небосклон:

С топором, да с косой, да с оралом

Уходили на север – к Уралам,

Убегали на Волгу, за Дон.

Их разлет был широк и несвязен:

Жгли, рубили, взымали ясак.

Правил парус на Персию Разин

И Сибирь покорял Ермак.

С Беломорья до Приазовья

Подымались на клич удальцов

Воровские круги понизовья

Да концы вечевых городов.

Лишь Никола-Угодник, Егорий —

Волчий пастырь – строитель земли —

Знают были пустынь и поморий,

Где казацкие кости легли.

Поэт вновь остановился, немного помедлил. Сделал несколько глотков красного вина из бокала. Затем вновь стал читать:

– Русь! Встречай роковые годины:

Разверзаются снова пучины

Неизжитых тобою страстей,

И старинное пламя усобиц

Лижет ризы твоих Богородиц

На оградах Печерских церквей.

Все, что было, повторится ныне…

И опять затуманится ширь,

И останутся двое в пустыне —

В небе – Бог, на земле – богатырь.

Эх, не выпить до дна нашей воли,

Не связать нас в единую цепь.

Широко наше Дикое Поле,

Глубока наша скифская степь.

Поэт замолчал. Обводя слушавших взглядом, утер платком пот на челе. В зале царил безмолвие. Кто-то с облегчением вздохнул. И вдруг публика взорвалась аплодисментами. Хлопали не умолкая. Поэт низко поклонился один раз и хотел было ретироваться, как вдруг кто-то громко попросил:

– Маэстро, ради Бога, еще о Гражданской войне!

– Хорошо, – отвечал Волошин и, поднеся руку к горлу, сделав «гм-гм», поправил севший голос.

«Где-то сейчас Кирилл!? Неужели погиб где-то под Воронежем или под Курском? Какой славный малый и поэт… Как же его сейчас не хватает», – подумал про себя Алексей.

Волошин уже читал:

– Одни восстали из подполий,

Из ссылок, фабрик, рудников

Отравленные темной волей

И горьким дымом городов.

Другие из рядов военных,

Дворянских разоренных гнезд,

Где проводили на погост

Отцов и братьев убиенных.

В одних доселе не потух

Хмель незапамятных пожаров,

И жив степной разгульный дух

И Разиных, и Кудеяров.

В других – лишенных всех корней —

Тлетворный дух столицы Невской:

Толстой и Чехов, Достоевский —

Надрыв и смута наших дней.

Одни возносят на плакатах

Свой бред о буржуазном зле,

О светлых пролетариатах,

Мещанском рае на земле…

В других весь цвет, вся гниль империй,

Все золото, весь тлен идей,

Блеск всех великих фетишей

И всех научных суеверий.

Одни идут освобождать

Москву и вновь спасать Россию,

Другие, разнуздав стихию,

Хотят весь мир пересоздать.

В тех и в других война вдохнула

Гнев, жадность, мрачный хмель разгула, —

разгоряченно читал поэт.

– Однако он слишком смел, – пьяно и мрачно изрек Алексей. – На фронте его бы за такие изречения повесили. В лучшем случае приставили бы «к стенке», как выражаются большевики.

– А вслед героям и вождям

Крадется хищник стаей жадной,

Чтоб мощь России неоглядной

Размыкать и отдать врагам:

Сгноить ее пшеницы груды,

Ее бесчестить небеса,

Пожрать богатства, сжечь леса

И высосать моря и руды.

И не смолкает грохот битв

По всем просторам южной степи

Средь золотых великолепий

Конями вытоптанных жнитв.

И там и здесь между рядами

Звучит один и тот же глас:

«Кто не за нас – тот против нас.

Нет безразличных: правда с нами».

А я стою один меж них

В ревущем пламене и дыме

И всеми силами своими

Молюсь за тех и за других, —

завершил поэт со слезой на глазах и замолчал.

Долгое молчание… Следом зал ресторана утонул в овациях…

– Браво! Великолепно! Истинно! – звучало со всех сторон.

Волошин низко поклонился публике, махнув гривой русых волос. Затем незаметно исчез, словно его и не было.

– Да! Там, на фронте, я бы его лично расцеловал, а потом бы приказал расстрелять, – совсем опьянев произнес Пазухин и, вздохнув, словно сбрасывая камень с плеч, обнял кокотку за талию.

– Вот и воюй после такого за Белое дело, да с такой публикой, – бормоча, произнес он ей на ушко.

* * *

12 октября в 7 часов 30 минут вечера во дворце Шварцкопф в Риге представители Польши, РСФСР и Украинской ССР подписали договор о перемирии и прелиминарных условиях мира. По условиям договора Польша обязалась признать независимость Беларуси и Украины и подтвердила, что уважает их государственный суверенитет. Стороны, подписавшие договор, обязались не вмешиваться во внутренние дела друг друга, не создавать и не поддерживать организаций, «ставящих своей целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной», а также не поддерживать «чужих военных действий против другой стороны». 18-го окончательно были прекращены боевые действия. Накануне польские войска без боя заняли Минск и Молодечно, но тут же оставили их, отойдя на запад к согласованной линии границы. К тому времени выяснилось, что правительство Петлюры не в состоянии мобилизовать на Украине значительные силы. В этих условиях Пилсудский отказался от идеи федерации, предпочитая включить западные области Украины и Белоруссии, а также литовскую столицу Вильно (Вильнюс) в состав польских территорий и возродить Речь Посполитую. С включением же Минска – политического и культурного центра Белоруссии – трудно было бы избежать предоставления автономии национальным меньшинствам, о чем польские политики не желали даже слышать.

Польско-литовская война 1920 года – редко используемое обозначение вооруженного конфликта между Польшей и Литвой из-за территориальных споров о Виленском крае. Во время наступления польской армии в союзе с частями Петлюры на Украине в ходе советско-польской войны советское правительство 12 июля 1920 года заключило Московский договор о признании независимого Литовского государства (со столицей в Вильнюсе и обширными территориями к юго-востоку от города, включая Гродно, Ошмяны, Лиду). 14 июля 1920 года Красная армия (3-й кавалерийский корпус Г. Гая) повторно заняла Вильно, 19 июля был взят Гродно. Однако формально переданные Литве территории контролировались военачальниками РККА. Лишь после эвакуации частей Красной армии (26 августа) из Вильно в город 28 августа вступили литовские войска.