Улей - Соня Фрейм

Данила с трудом сел и огляделся, отплевываясь от пыли и мелких кусков бетона и камня, попавших в рот.

Вокруг царила разруха. К своему удивлению, он лежал не в подвале, а на траве. Неподалеку от него зияла чудовищных размеров котловина, уходящая воронкой в земную глубь. На противоположной стороне виднелся слегка обглоданный каркас тюрьмы, и даже можно было различить снующую в панике охрану. Данила охнул и на ноющих ногах перевесился через край, глядя вниз. От подвала ничего не осталось: только вспаханная невероятной силой земля. Виднелись куски камня, ошметки оборудования и дверей, застрявших в земляных стенах. Куда делось все остальное, оставалось только гадать.

Похоже, его выбросило наружу. Когда Королева приняла жертву, поток лучей из ее тела выбил все потолки и рассеял волну разрушения.

Данила спешно отполз в сторону валявшегося неподалеку покореженного стола, чтобы охрана его не заметила.

Его самого могло убить. Он был так близко…

Либо везение, либо божественная благодарность.

Надо выбираться отсюда.

Охранники скрылись за уцелевшими стенами со своими носилками, и, кажется, из их состава у котловины остались только покойники. Данила пулей выскочил из укрытия и, слегка прихрамывая, помчался в сторону леса.

Быстрее, быстрее. В любом деле надо уносить ноги.

О том, что произошло в тюрьме, он просто не думал. Его голова имела особенность пустеть сама по себе. Меньше всего хотелось вспоминать, как он скормил мальчика этой твари. Смерть – большое дело, но ведет к нему сущий пустяк.

Выкинуть из головы. Что сделано, то сделано.

«Любую шкуру натянешь… Любую бумагу подпишешь», – травил его голос Клариссы, и от этого хотелось выть как раненому зверю…

Ее слова стали злым пророчеством, действующим по принципу внушения. Данила уже и сам не знал, убедила она его в его жуткой продажности и беспринципности или он и до этого был таким?

Да в задницу психоанализ. Просто закончить все, а потом лечить нервы и совесть подальше от Германии.

Под ногами скользила покрытая росой трава. Слышалось влажное чавканье, а подошвы ботинок увязали в напитанной дождем земле.

Даниле потребовалось минут десять, чтобы обогнуть воронку. И только он собирался рвануть в заросли деревьев, как заметил движение где-то у ее края. Незнакомый парень в белом тащил кого-то наружу. В землю сначала уперлась рука, а следом появилась голова, занавешенная спутанными волосами.

Ночной кошмар или девушка: теперь не придется выбирать. Конечно же, это Рут, его персональный демон из колодца, карабкавшийся наружу, как какая-нибудь Садако Ямамура.

При виде нее он вспомнил, что кое-что не выполнил… Что ж, везение его не подвело, подсунув этих двоих именно в тот момент, когда он линял.

Данила затормозил, вглядываясь в ее компаньона. Светлые волосы, острые эльфийские скулы и охваченный огнем взгляд. С виду одуванчик с лицом капризного ребенка, но внутри этого человека словно полыхала печь. Винсент. Вот из-за кого такой сыр-бор.

Рут вылезла, и оба изможденно откинулись на землю.

Данила побрел к ним с противоречивым чувством. Хотелось дать ей затрещину, несмотря на то что она была девушкой, и рявкнуть: «С хрена ли ты меня бросила и заставила переживать этот кошмар в одиночку?!».

Но у Рут перед Клариссой больше не было никаких обязательств. Она свободна. Оставалась только маленькая формальность.

Парень слегка повернул голову и заметил его. Он тронул Рут за руку, и они почти одновременно вскочили.

– Это Хаблов, расслабься, – сказала она ему. – Мы вместе пришли.

Данила подошел к ним, но замер в полуметре.

– Доброе утро, – глуповато произнес он.

– Да, очень доброе. Ты… все?

– Все.

– Этот трындец – твоя работа?

– «Вот такой я забавный зверек», – сказал дракон, спалив деревню. Анекдот такой есть.

– Спасибо, что чуть нас не убил, – хмыкнула она.

Винсент не встревал, слушая их и наблюдая. Он умел сливаться с тенями, даже когда их вокруг не было.

– Ты к ней? – спросила Рут, кутаясь в куртку и слегка стуча зубами.

– Да. Есть еще дело. Ну а… вы?

Она пожала плечами. Данила кивнул непонятно к чему и сказал, что было велено:

– Рут, твой контракт закончен. Ты выполнила свою часть, и Кларисса знала, что ты найдешь Винсента в этой тюрьме. Она просила передать последние слова: застрявшие души выходят из тупика очень просто, нужно все повторить. Это как дверь, которая заклинила. Нажми на ручку снова и закрой. Да, вас оживили силком, но, если вы пройдете через момент смерти вновь, ваши души вернутся на свои координаты, к своим причинам и следствиям.

Винсент издал еле слышную усмешку. Данила даже представить не мог, что в его словах было смешным.

Внезапно Рут слегка вскрикнула, поднеся тыльную сторону ладони к глазам. Вторым зрением Хаблов увидел, как выгорает золотая печать контракта с Клариссой. Права была ведьма: в любом договоре есть лазейка, если правильно выбрать формулировку.

– Ты сама решишь, что делать. И еще кое-что… – тут его взяла злость на весь белый свет или же это стресс требовал выхода, и он решил сдать бабку, потому что сейчас ему уже ничего не будет: – Ты не была в тупике в отличие от него. – Он коротко кивнул на Винсента. – Тебе просто не дали переродиться. Кларисса тебя убила, а не случай. Она спланировала твою смерть, потому что ей нужен был управляемый покорный человек, из которого можно сделать пропускник ее контрактов, а Господа ей помогли. Ты слегка усложнила ей задачу, поставив свои условия служения, но… в итоге все мы на нее славно поработали. Ну это так… для информации. Хочешь, устрой разборки. Вам уж точно нечего терять.

Лицо Рут превратилось в гипсовую маску. Но он считал, что надо быть честным с ней. В конце концов, это прощание, и она была первым и единственным другом в этом жутком мире богов, перекрестков и потусторонних сделок.

Хаблов поднял руку, словно собираясь махнуть, но в итоге так и не пошевелил ею. Винсент следил за ними с неприкрытым интересом, все больше походя на белую лисицу.

Данила развернулся и быстро пошел в сторону леса. А Рут так и осталась стоять, на мгновение потеряв ощущение себя. Глаза оставались широко распахнутыми и пустыми.

– Ты служила ведьме, – раздалось за спиной.

Винсент быстро все понимал.

– Да, и, кажется, это была история о девушке, над которой поизмывались все кому не лень.

Из груди вырвался нервный смешок. Но руки предательски дрожали. Никакого тупика не было. Никто не оказывал ей милости. Кларисса ее убила и использовала, чтобы Рут батрачила на нее, делала грязную работу.

Ты начала шутку, которой засмеялся весь мир. Жаль, что ты не поняла, что шутка была над тобой.