Темный Берег - Альфред Анджело Аттанасио

— Да, его судьба для меня слаще всего — потому что он знает, что сейчас я господствую над Иртом. Всё, что принадлежало когда-то ему — и больше того, — теперь моё. — Врэт заходил бешеными счастливыми кругами. — Весь мир у меня в кулаке. Весь мир!

— А сам Дрив прячется от вас, как презренный зверь. — Ромат с наслаждением качнул бородавчатой головой.

— И всё же он прячется, — выдохнул злобно Врэт. — Он уходит от меня. Этого я не потерплю. Он убил моих змеедемонов и должен за это ответить!

— Тогда давайте сделаем его дичью, — предложил Ромат. — Мы играем со смертью других пэров. Почему не поиграть с ним?

Врэт скосил глаза на гнома и оттянул нижнюю губу.

— Что ты говоришь?

— Давайте поохотимся за ним ради удовольствия! — хрипло каркнул Ромат. — Оглянитесь, мой повелитель! Всё, что окружает нас, когда-то принадлежало самому Дриву.

Счастливая улыбка озарила крысиную мордочку Властелина Тьмы.

— Ну конечно! Искатель!

— Это можно сделать, — заверил его Ромат. — Сделаем искатели для змеедемонов.

— И для нас, — с энтузиазмом подхватил Врэт. — И с их помощью найдём его в норе, в которую он зарылся. Найдём — а тогда уже поразвлечёмся по-настоящему. — Он скривился в злобной радости. — Проследи, чтобы это было сделано, Ромат.

— Немедленно, мой повелитель. — Ромат хлопнул в ладоши, подзывая мастеров Чарма.

Врэт опёрся на стол костяшками пальцев и наклонился в сторону двух ведьм.

— Вы за весь день ни одна не сказали ни слова.

— Мы разделяем вашу радость, мой повелитель, — проговорила Тилия с подчёркнутой искренностью, — и не хотели мешать удовольствию, которое по праву принадлежит только вам.

— Это точно. — Кожа Врэта между тёмными глазками зловеще сморщилась. — Приготовься, моя королева. Мы едем на охоту!

Он отвернулся от банкетного стола, и чёрная броня с громким щелчком встала на место, оставив открытым только заострённое лицо.

Леди Вон вздрогнула и дрожащей рукой взяла Тилию за руку.

— Ты должна сделать то, что мы танцевали, — сказала Тилия, сжимая её руку.

— Если даже мне придётся умереть, — пообещала леди Вон с расширенными от страха глазами, — весь Ирт будет знать, что мы танцевали.

— И что это такое? — донёсся громовой голос Худр'Вра с другого конца зала.

— Паванна Богини, мой повелитель, — тут же ответила Тилия.

— Богини? — спросил Властелин Тьмы из тёмного проёма. — Что ещё за чушь? Или предательство?

— Ни то, ни другое, мой повелитель. — Тилия встала и обошла стол, подходя к нему. — Я убедила леди Вон сделать так, чтобы все ведьмы Ирта вспомнили древнее почитание Матери Жизни, Той, Кто Порождает Все. Не приходится сомневаться, как мы сегодня видели, что многие страдания необходимо вынести ради Властелина Тьмы.

— И при чём тут Богиня?

— Она учит нас смирению, мой повелитель. — Тилия подошла ближе, говоря с покорной искренностью. — Как все люди Ирта смирятся перед вами, так и она учит нас принимать всё, что даёт Ирт, доброе и злое. Это и есть значение знаменитой цитаты из Висельных Свитков: «Богиня даёт. Жизнь отнимает».

— Точно сказано. — Он отвернулся. — Ромат!

Бородавчатый полугном снова натянул на себя кожу из света и стоял, высокий и красивый, среди одетых арлекинами мастеров Чарма. Он немедленно отошёл от красочной группы и подошёл к Врэту, склонив голову.

— Мой повелитель, искатели сейчас уже делают.

— Подойди, — сказал Врэт, выступая из своей брони. — Хочу поговорить с тобой откровенно.

Тилия шагнула прочь, но Врэт жестом вернул её.

— Идём, Тилия, — холодно улыбнулся он. — Ты мне дороже всего. Мне бы хотелось, чтобы ты это видела.

Они прошли через широкий зал в мраморный альков, выложенный узором из чередующихся горгулий и херувимов. Тилия встала возле крылатого пилястра, вырезанного в виде каменного ангела, и смотрела, как Врэт и Ромат подошли к высокому завешенному окну, испускавшему морозный свет.

— Смерть стольких моих змеедемонов ослабила меня, — признался Врэт и повернул Ромата к себе лицом.

— Воспользуйтесь Дорзеном для отдыха, мой повелитель, — предложил Ромат с щедрой улыбкой.

— О, я воспользуюсь чем захочу, — заверил его Врэт. Губы Ромата нервно задрожали.

— Вы недовольны мной, мой повелитель?

— Доволен, недоволен. — Длинные ноздри Врэта раздулись. — Какая разница для сумасшедшего?

Ромат задрожал и даже не сделал попытки скрыть свой страх.

— Мой повелитель, я никогда не говорил, что я хоть на миг в это поверил, никогда! Это говорили призраки!

— Да, призраки. — Врэт выпятил нижнюю губу, и близко посаженные глазки забегали, рассматривая красивое лицо Ромата. — И они правы. Но я тебе это говорил, и ты знаешь, что это правда.

— Вы много перестрадали на Тёмном Берегу.

— О да. — Линии бровей Врэта приподнялись. — А вот тебя там не было.

— Но я теперь здесь, чтобы служить вам, мой повелитель, — ответил Ромат дрожащим от страха голосом.

— И ты мне теперь нужен. — Бегающий взгляд Врэта стал тяжёл, на висках выступила испарина.

— Вам больно, — заметил Ромат.

Врэт ничего не сказал. Глаза его смотрели из-под нахмуренных бровей, закаменелые в ужасной значительности. В каждой из капелек испарины на переносице ухмылялся крошечный отполированный череп.

— Вы снова хотите меня убить! — захныкал Ромат.

— Нет, Ромат. — Врэт говорил спокойно, хотя на шее и на висках у него бился пульс. — Я не хочу брать твою жизнь.

Дрожащими руками он расстегнул жёлтую кольчугу и отодвинул пурпурную тунику, обнажив бледный костлявый торс.

Ромат заскулил, увидев пульсирующую плоть между рёбрами Врэта.

Врэт застонал сквозь стиснутые зубы:

— Я хочу взять твою душу!

Грудина его вздыбилась и кожа разошлась, брызнув кровью.

Ромат взвизгнул и бросился бежать. Но Врэт схватил его за плечи железной хваткой, и красивое лицо Ромата стало Уродливым от ужаса.

С мокрым рвущимся звуком грудь Врэта раскрылась, обнажив плетение сосудов. Ребра разошлись, как пальцы скелета, разжимающие кулак, и из кровавого нутра выставила лаковую головку адская кукла, оскалив клацающие зубы.

Ромат истерически взвыл. Скрюченные ручки рванули его шитый золотом комбинезон, и злобное лицо куклы вцепилось зубами в обнажённую плоть.

Тилия отшатнулась. Гремлин! Такие чудовища существуют на холодных мирах далеко в Бездне, и она слышала о них и их бешеной кровожадности — но зрелище вызвало у неё отвращение. За дикими криками Ромата, полными ужаса и боли, она слышала хруст костей в челюстях. Она хотела убежать, но ноги не слушались, подкашивались. Тилия осела на пол, прижимая руку ко рту, будто пытаясь вырвать из горла застрявший беззвучный вопль.