Seven Crashes - Harold James

главной причиной того, что японские чиновники считали его призыв таким опасным: казалось, что он разрушает традиционные рамки международного валютного сотрудничества. Бернанке добавил: «Я не знаю ни одного предыдущего исторического эпизода, включая периоды очень низких процентных ставок 1930-х годов, в котором центральный банк не смог бы девальвировать свою валюту». Действительно, были известные и очень очевидные примеры того, как девальвация могла стимулировать экономический рост: Великобритания в 1931 году, США в 1933 году или одностороннее закрытие Никсоном золотого окна в 1971 году. Бернанке мог опираться на богатую литературу, в которую он внес свой важный вклад, о том, как в межвоенные годы отказ от золотого стандарта освободил денежную политику и тем самым проложил путь к восстановлению.

Он также думал о нестандартных операциях на открытом рынке, которые могли бы содержать некоторый фискальный компонент. Таким образом, аналитический барьер между действиями денежно-кредитной и фискальной политики, который был существенным элементом мышления Великой умеренности, возникшего в результате дебатов 1970-х годов, стал бы частично размытым. Центральные банки перейдут на территорию, которая долгое время считалась принадлежащей министерствам финансов. «Под фискальным компонентом я подразумеваю некоторую неявную субсидию, которая возникла бы, например, если бы Банк Японии покупал неработающие банковские кредиты по номинальной стоимости (это, конечно, эквивалентно фискальному спасению банков, финансируемому центральным банком). Такой финансируемый деньгами "подарок" частному сектору расширил бы совокупный спрос по тем же причинам, что и любой финансируемый деньгами трансферт».

Бернанке завершил этот потрясающий и радикальный документ замечанием, что «японская денежно-кредитная политика кажется парализованной, причем паралич этот в значительной степени вызван самим собой. Больше всего поражает явное нежелание монетарных властей экспериментировать, пробовать что-либо, что не будет абсолютно гарантированно работать. Возможно, в Японии настало время для рузвельтовской решимости». Япония действительно, по мере того, как она проводила все больше и больше политических экспериментов в 2000-х годах, создавала поразительную аналитическую загадку: как страна с таким высоким уровнем государственного долга могла все еще иметь рыночную оценку, которая видела положительную стоимость баланса правительства. Япония, казалось, предполагала, что по крайней мере некоторые правительства могут жить с постоянно повышенным и растущим уровнем долга.

Доводы в пользу таргетирования инфляции, которые Бернанке разработал вместе с экономистом, детально изучавшим японскую катастрофу, Адамом Позеном, анализировали ценовую стабильность и финансовую стабильность как весьма взаимодополняющие и взаимосогласованные цели, которые должны преследоваться в рамках единой политики. Такие рамки побудили бы "как общественность, так и политиков сосредоточиться на том, что может сделать денежно-кредитная политика (поддержание долгосрочной стабильности цен), а не на том, что она не может сделать (создание постоянного роста выпуска и занятости посредством экспансионистской политики)". Цены, которые имеют значение, - это потребительские цены, и доктрина призывает благожелательно игнорировать цены активов, так что жилищный бум или резкий рост фондового рынка сами по себе не вызывают беспокойства и не должны провоцировать действия центрального банка: «сосредоточение на традиционных целях денежно-кредитной политики - разрыве выпуска и ожидаемой инфляции - является более эффективным средством для предотвращения длительных колебаний цен на активы и связанного с этим ущерба для экономики».

Фокус на Японии оказался чрезвычайно полезным для решения вопросов, возникших в денежно-кредитной политике после 2008 года. Япония стала моделью "сократительной экономики", которая охватила весь мир, когда демографическая стагнация в Японии повторилась в других странах. С другой стороны, японские уроки были менее актуальны для решения вопроса о решении конкретных проблем финансового сектора в области секьюритизации ипотеки, которые привели к краху в США в 2008 году. Эти проблемы в действительности не возникали в Японии, поскольку, хотя экономический спад в Японии был более сильным, чем в США после 2008 года, крупных крахов японских банков не было. В любом случае, правительство ясно дало понять, что не допустит краха крупных банков.

Уже не будучи академиком Принстона, а будучи управляющим Федеральной резервной системы, Бернанке повторил основные темы японской статьи в своей речи 2002 года об угрозе дефляции, которая принесла ему прозвище "Вертолет Бен". Его выступление началось с предупреждения об уроках японского опыта в исследовании ФРС, а именно о том, что сохранение дефляции там было почти полностью неожиданным как для иностранных, так и для японских наблюдателей. Затем Бернанке изложил те же средства защиты: "Увеличивая количество долларов США в обращении или даже убедительно угрожая сделать это, правительство США может также снизить стоимость доллара с точки зрения товаров и услуг, что эквивалентно повышению цен в долларах на эти товары и услуги. Мы приходим к выводу, что при системе бумажных денег решительное правительство всегда может вызвать рост расходов и, следовательно, положительную инфляцию". ФРС могла агрессивно действовать на длинном рынке, обеспечивая потолок процентных ставок путем принятия обязательств по неограниченной покупке ценных бумаг на срок до двух лет с момента погашения по ценам, соответствующим целевой доходности. По сути, как отметил Бернанке, это было возрождением политики, проводившейся сразу после Второй мировой войны, что в конечном итоге привело к ожесточенному спору между управляющим ФРС и бывшим председателем Марринером Экклзом и администрацией Трумэна.

Позже Бернанке будет защищать речь 2002 года: «Использование нереалистичных примеров часто является полезным способом проникновения в суть вопроса. Тот факт, что ни одно ответственное правительство никогда не будет буквально сбрасывать деньги с неба, не должен мешать нам исследовать логику мысленного эксперимента Фридмана, который был призван показать - в, по общему признанию, экстремальных терминах - почему правительства никогда не должны поддаваться дефляции».

Бернанке был назначен президентом Джорджем Бушем-младшим членом Совета управляющих ФРС, а затем в 2006 году был выдвинут на пост председателя. Он сознательно хотел нормализовать работу центрального банка и обозначить разрыв с культом личности, который сопровождал годы Гринспена, когда звездный уотергейтский журналист Боб Вудворд написал обожаемую биографию "маэстро". Молодой художник, выступивший на CNBC с живой картиной Алана Гринспена, заявил, что преемнику будет сложнее: «Его борода закрывает лицо, и я не думаю, что у него такая же мимика». Историк Адам Туз несправедливо описывает Бернанке как «спокойную и малоразмерную личность». На самом деле Бернанке был в основном сухим и лаконичным. Будучи председателем экономического факультета Принстонского университета, он вызывал как восхищение, так и (по мнению некоторых) презрение за свою способность прерывать затянувшиеся дискуссии и заканчивать дебаты несколькими меткими словами.

Его назначение было частью общего международного движения за то, чтобы центральными банкирами становились ученые, а не бюрократы или деятели, имеющие связи в финансовом мире. В Великобритании академический экономист Мервин Кинг никогда не был бы назначен управляющим Банка Англии в условиях, существовавших до 1997 года, когда основная деятельность Банка