Бабье царство. Дворянки и владение имуществом в России (1700-1861) - Мишель Ламарш Маррезе

Несмотря на все недостатки, судебный процесс в императорской России дал многим дворянкам возможность отстаивать свои интересы и защищать себя и детей от лишения имущества. Разумеется, успешный ход судебного разбирательства зависел от множества неуловимых факторов: от способности истицы уговорить чиновников принять дело к рассмотрению, от поддержки членов семьи и даже от силы ее характера. Р. Уортман полагает, что трудности, связанные с обращением в суд, «отбивали охоту к тяжбам и заставляли людей отказываться от защиты своих интересов». В свете этой оценки примерно одинаковый уровень участия женщин и мужчин в имущественных тяжбах кажется особенно примечательным. Хотя существовали помехи в достижении справедливости, дворянки не испытывали при этом более серьезных затруднений, чем мужчины. Во всяком случае, в сфере имущественного права дворянки, упорно отстаивавшие свои интересы, убеждались в том, что их доверие к суду не напрасно.

В сфере тендерных отношений, как и во многих других аспектах исторического развития, Россия в XIX в. разошлась с Западом. В целом разница между Россией и Западной Европой редко бывала в пользу России: по мере того как индустриализация и революции трансформировали европейское общество, отсталость России по сравнению с Западом выступала все заметнее. Однако по всей Европе плоды экономического и политического прогресса доставались мужчинам и женщинам в неравной мере. Ведущее место среднего класса основывалось большей частью на таком порядке, который предписывал полам все более жесткие тендерные роли и укреплял главенство мужчины в семье. Владение имуществом, доступное замужним женщинам в России, особенно бросалось в глаза на фоне ограничительных положений Кодекса Наполеона, которым регулировались имущественные отношения супругов почти всюду на Западе.

Русские ученые XIX в. проявляли неумеренность в суждениях о правовом статусе дворянок у себя в стране, объявляя их самыми счастливыми женщинами в Европе с точки зрения распоряжения имуществом, но и самыми обездоленными по части наследования. Оба эти обобщения являются преувеличениями. Нельзя, впрочем, отрицать, что с XVIII в. эволюция женских имущественных прав в России шла в значительной мере иначе, чем в европейских странах. В Западной Европе существовали разные системы владения и пользования имуществом для мужчин и женщин, так как многие правовые своды рассматривали их собственность как отдельные объекты, подчиняющиеся каждый своим правилам. Российские же законодатели, хотя они и не рискнули установить полное имущественное равноправие полов, пошли дальше европейских коллег в уничтожении отличительных черт женской собственности. В результате к концу XVIII в. русские законы гарантировали женщинам право на определенную долю семейного имущества и покончили с тендерной опекой в отношении собственности.

Возросшее равенство перед законом вылилось на практике в поразительно сходное поведение мужчин и женщин в сфере использования собственности. Та обособленная система ценностей, которую историки выявили в среде состоятельных женщин Западной Европы, в России, по сути дела, не существовала. Русские дворянки и дворяне имели весьма близкие интересы в области использования имущества. Женщины как целостная группа участвовали в том же круге имущественных сделок, что и мужчины, и масштаб индивидуальных владений дворянок был сопоставим с размером имений их современников-мужчин. Замужние женщины лично присутствовали при заключении сделок и вели дела от собственного имени. Независимо от семейного положения женщины брали на себя ответственность за управление родовыми землями и приращение наследства своих детей. Составляя завещания, женщины и мужчины одинаково заботились об ограничении числа наследников и боролись с дроблением фамильных владений. Несмотря на то что раздельное наследование было способно возбуждать разногласия между родственниками, оно также порождало и общность интересов мужа и жены, заботившихся о финансовом благополучии своих потомков.

Развитие законных прав русских дворянок являлось составной частью эволюции дворянских имущественных прав в XVIII в. В ходе борьбы дворянства за укрепление своих сословных привилегий и выяснение имущественных прав также подвергся рассмотрению вопрос о положении женщин по отношению к собственности. Расширение контроля замужних женщин над их состоянием становилось все заметнее по мере того, как власти предоставляли все более широкие имущественные права индивидам благородного происхождения и укрепляли институт частной собственности, законодательно ограждая ее от притязаний широкого круга родственников и государства. А поскольку дворянки получили такие права, то представители власти, стоявшие на страже законности, должны были обеспечивать их реальное, а не формальное осуществление. Защищая свои привилегии, дворянки попадали в зависимость от судебных властей, зачастую продажных и невежественных. Однако шаги центральных властей к внедрению рациональной правовой культуры помогали женщинам на практике осуществлять свои имущественные права.

В XIX в. право дворянок на власть над собственностью уже являлось устоявшимся принципом российского имущественного законодательства, что послужило и предметом многих ученых споров, и источником одного распространенного заблуждения. Сенатор Н.С. Мордвинов, полагавший, что кредиторы мужей не должны иметь прав на собственность их жен, утверждал, что имущественное законодательство в России «веками» не проводило различий между правами мужчин и женщин. А между тем на самом деле замужние дворянки получили полную власть над своей собственностью только в 1753 г. Многие образованные люди в России, разделяя заблуждение Мордвинова, ухватились за эту «особенность» имущественного права как за очередное проявление уникальности исторического развития России. В рамках широкой дискуссии о русской национальной идентичности власть дворянок над собственностью приобрела значение культурного фактора: консерваторы видели в имущественных правах женщин свидетельство исконного превосходства России над Западом, а западники ссылались на правовой статус женщин как на символ имеющегося в их стране потенциала к прогрессивным изменениям. Тема правового статуса русских женщин в прошлом и настоящем вдохновила не одного автора воспеть превосходство России в области равноправия полов[211]. «Законы некоторых народов столь уважали чувствительность и слабость женщин, что даже запрещали брать их в свидетельство», — иронически заметил в 1827 г. И.В. Васильев, после чего подчеркнул, что в российских судах равно ценятся показания мужчин и женщин[212]. По наблюдению Анатоля Леруа-Больё, русские не желали употреблять слово «эмансипация» для обозначения борьбы за женскую независимость: «Они вам скажут, что женщина у них и так эмансипирована, ведь закон разрешает ей распоряжаться своей собственностью, состоя в браке».