Прозрачные драконы - Шон Макмуллен

— Нет, нет, нет, нет, у королевского дворца есть свое место: он — символ империи. Но истинная власть должна быть у мнения народа.

— Чьего мнения?

— Народ. Народное мнение. Мнение тех, кто был избран народом.

— Кого?

— Всех!

— Даже крестьян?

— О да.

— Безумие! Крестьяне — невежи.

— Так вся остальная знать и правители являются мудрыми людьми?

Долвьенн вспомнила принцессу перед тем, как дать ответ:

— Одни мудрее других. Но крестьяне — все невежи.

— Я тоже?

— О нет, — тут же ответила Долвьенн. — Ты мог бы быть благородным. Наверно, гвардейцем, если бы научился сражаться.

— Мой отец был кузнецом, а моя мать — прачкой.

— Да? Тогда ты наполовину ремесленник и наполовину крестьянин. Вероятно, ты мог бы стать маршалом, орущим на крестьян. Маршал Аллэн — это звучит неплохо.

— Нет! Любой в силах сделать то, что захочет! Народ должен судить по заслугам. Госпожа, а вы могли бы быть… принцессой.

— Какая нелепость! У меня нет способностей к управлению государством.

— Еще меньше способностей, чем у вашей принцессы?

Долвьенн задумалась. Еще никто прежде не предполагал, что она может быть могущественнее принцессы, хотя принцесса почти всегда интересовалась мнением Долвьенн, и, когда не следовала ее совету, происходили беспорядки, неудачи, бедствия и даже катастрофы.

— Расскажи еще что-нибудь, — сказала Долвьенн.

— У меня с собой, здесь, под одеждой, несколько брошюр, написанных моей рукой, — сказал Аллэн, роясь в складках и оборках юбок в поисках своих сочинений.

— О, как интересно.

— Ты еще их не читала.

— Я имею в виду, у тебя неплохие ноги.

— Здесь заканчивается безопасная территория, — сказал Гилврэй, проезжая через ворота Карунзеля с Коссереном и Лароном, который скакал чуть поодаль. — Перед нами — пойма реки Рейсвотер, а в шестидесяти милях отсюда — форт Мизери.

— Очень приятное место, — произнес виконт Коссерен. — Но путешественники обычно так устают, добравшись до этого места, что называют его…

Коссерен умолк, увидев перед собой лица с каменным выражением.

— Пройдя еще шестьдесят миль, мы окажемся на полностью незащищенной местности, где не будет никакого прикрытия, — продолжил Гилврэй. — Река Рейсвотер омывает крутые предгорья на западе. Через нее есть мост. Река также протекает мимо протектората Альпенниен, который является наиболее дальней территорией империи. Пропустим поворот, пойдем немного дальше и окажемся в Логьяре. Я хочу добраться до форта к завтрашней ночи, остаться там на день и отдохнуть. Дорога не из легких: будет трудно и холодно. Нам потребуется время на восстановление сил.

— Желание моей жены, изложенное здесь, состоит в том, чтобы… — Коссерен развернул свиток тростниковой бумаги и прищурился. — Сделать комплимент форту и выпить чаю с командующим, затем проехать к городу Ольвермэю и встретиться с графом… э-э… Ольвермэя. Я согласен.

— В докладах командующего гарнизоном Карунзеля говорится, что неподалеку может быть три или четыре отряда из Альпенниен, — сказал Ларон. — Здравый смысл подсказывает мне то же самое.

— Ты сомневаешься в моем здравом смысле? — негодующе воскликнул Коссерен.

— Ваш здравый смысл не подлежит сомнению, господин, — ответил Ларон.

Виконт нахмурился и некоторое время раздумывал, были ли эти слова оскорблением или нет. Гилврэй прокашлялся:

— Моя задача по доставке старейшины Терикель на Альпенфаст помешала мне прочитать доклады здешних военачальников, капитан Ларон, — сказал он. — Мне придется опираться на ваше суждение, насколько безопасной является эта дорога для принцессы. В противном случае мы потребуем остановки и вернемся к воротам Карунзеля, поскольку они еще совсем недалеко от нас, всего пара миль.

— Поэтому я должен положиться на вас, сир, — ответил Ларон.

— На меня, капитан Ларон?

— На вас, капитан Гилврэй. Вы прошли пятьдесят миль в глубь территории Альпенниен по главной дороге по направлению к Объединенным Кастелланиям. Если бы там были три или четыре отряда, вы бы их заметили. Вы заметили какие-нибудь признаки присутствия кавалерии, имеющей агрессивные намерения и продвигающейся сюда?

— Нет, сир.

— В этом случае, сир, мы продолжаем наш путь дальше. Сообщи в Логьяр, что ничего необычного нет, все спокойно и отряды из Альпенниен нигде не замечены. Мы собираемся пересечь мост через Рейсвотер и, таким образом, появимся неожиданно, а затем без потерь вернемся в Карунзель, ведь мы не так далеко.

— Мой здравый смысл не подлежит сомнению, — пробормотал Коссерен, не прислушиваясь к разговору. — Капитан Алиасар, я спрашиваю, вы относитесь к тем людям, которые бы усомнились в моем уме?

— Честь и унижение значат многое для горных народов, — сказал Ларон Гилврэю, не обращая внимания на виконта. — Унизишь члена правящих кругов Сарголанской империи, и тебя станут уважать. Получишь знаки почета — и сможешь объединить все горные территории. А объединившись, они сумеют закрыть любую дорогу от Баальдера до Логьяра и наложить дань. Тогда или разразится война, или империя будет расколота на несколько частей.

— А вас бы что больше устроило? — спросил Гилврэй.

— На самом деле, ничего, — тут же ответил Коссерен.

— Когда-то Сентерри похитили и сделали рабыней, — продолжил Ларон. — Из-за этого вожди некоторых племен уверены в ее слабости. Если бы ее снова похитили, тогда бы они узнали, насколько она слаба.

— Естественно, такого больше не случится, — твердо сказал Гилврэй.

Впереди, в телеге, названной Уоллесом «приютом гурмана», сидели рядышком Сентерри и Риеллен. Мэбен же и Вильбар примостились рядом с Уоллесом. Уоллес прислушивался ко всему, что говорят, не поворачивая лица к принцессе. К его сожалению, Сентерри чаще всего молчала.

— Хотя я и считаюсь посвященной восьмого уровня, мои навыки не уступают умениям магов девятого уровня, — рассуждала вслух Риеллен, затем обратилась к Сентерри. — Вы когда-нибудь слышали о «стеклянной крыше», Ваше Высочество?

— Нет, но думаю, ее разбила бы первая же сильная буря.

— Название — всего лишь метафора, Ваше Высочество. Это значит, что существует невидимый барьер, который не дает талантам женщины развиться в полной мере там, где всем управляют мужчины.

— Похоже на ситуацию при дворе Палиона, — вздохнула Сентерри, кое-что вспомнив. — О, как бы мне хотелось подняться ввысь подобно птице, минуя высокие стеклянные крыши или чердаки. Я бы не отказалась взглянуть вниз на своих новых подданных.

— Ваши глаза могут воспарить, Ваше Высочество, даже если ноги и останутся на земле.