Улица Иисуса - Самид Агаев

– Из чего вы выводите этот постулат?

– Егор уймись, – наконец нарушил молчание Али. – Святой отец, простите моего друга, он очень любознателен. На самом деле он философ.

– Ну, что вы, – возразил монах, – этот разговор доставляет мне удовольствие. Редко выдается возможность поговорить с образованным человеком. Но, какая разница между братом и сестрой. Зинат совершенно не интересовалась этими вопросами. Вы ешьте, выпейте еще.

– Можете объяснить мне самую суть вашего учения? – спросил Егор.

– Конечно, – кротко согласился монах. – Основное положение это – дхамма – закон причинной зависимости, или лучше сказать, закон моральной причинности, нравственный мировой порядок. В нашей религии нет ни духовной, ни материальной сущности и нет действительного бытия.

– А что есть?

– Формы и причины. Каждое новое существование обуславливается хорошим или дурным поведением предшествующих существований. Праведные поступки приведут вас к счастью к следующей жизни. Главная беда человека в том, что он страдает, а источник страданий – непостоянство и конечность всех вещей. Человека ждет болезнь, старость, и в конечном итоге – смерть. Страдание возникает в человеке, оттого, что люди привязаны к бытию. Человеку присуща жажда существования, жажда самой жизни. Пока люди жаждут существования – будет существовать и страдание. Человеку нужен душевный покой. В этом заключается его блаженство, полная независимость от мира, его забот, страстей. Совершенный человек – это монах, который оставил мир с его заботами, он не испытывает ни радости, ни огорчения. Он никогда не спорит. У него нет собственности, он отрешился от страстей и желаний. Он безмолвен, он достиг состояния нирваны.

– Совершенный человек, – повторил Егор.

– Да, но в то же время следует помнить, что человек, всего лишь есть название совокупности состояний сознания и его свойств. К примеру, вы видите эту телегу, – настоятель указал на двуколку, стоявшую на заднем дворе, – я назвал ее телегой, но на самом деле, это условное название совокупности колес, бортов, днища, и так далее. Точно так же Я человека, всего лишь кажущаяся субстанция. Результатом совокупной деятельности души и тела является поступок – камма. То, что переживает душа и есть та ось, вокруг которой движется жизнь. Это главное в жизни человека. Когда умирает человек, его душа умирает вместе с ним, но камма продолжает существовать. И приводит к новым существованиям, к переселению душ. Возникает новый индивидуум, судьба и жизнь которого определяется свойствами каммы, то есть предыдущей жизни. Человек продолжает существовать не в силу бессмертия души, а в силу вечности его поступков, неучтожимости его дел. Существует две крайности. Одна – жизнь наслаждений. Эта жизнь низменная. Другая – жизнь добровольных страданий. Это жизнь мрачная, ничтожная. Совершенный человек стоит далеко от этих крайностей. Он познал путь, который лежит в середине. Он ведет к покою, познанию, к нирване.

– Про середину, кажется, говорил Аристотель, – заметил Егор.

– Возможно, этот достойный человек был знаком с нашим учением.

– Спорить не стану, – сказал Егор. – Благодарю вас святой отец, – все это очень интересно.

– Рад вам помочь, – ответил настоятель. – Я оставлю вас, после ужина Рамдин проводит вас в комнату отдыха.

Когда он ушел, Егор взглянул на Али.

– Ну, извлек ли ты, что-нибудь полезное из нашей ученой беседы. Или ты так и останешься при своем косном мировоззрении.

– Да, я понял одну непреложную истину, – сказал Али, – в этой жизни мне не знать ни счастья, ни покоя. И это очень печально.

– Но ты можешь работать над тем, чтобы познать все это в следующей жизни.

– Меня мало утешает такая возможность.

– У нас есть пальмовое вино, это же может тебя утешить?

– Отчасти, – согласился Али, – как сказал поэт

– И в этом я с тобой согласен – сказал Егор, – давай так и сделаем.

Они выпили, передернулись от крепости напитка и налили по новой. Между тем совсем стемнело. Рита зажгла лампу, поставила на стол и ушла. Ее сменил Рамдин, продолжая ухаживать за гостями. Когда они покончили с бутылью, время близилось к полуночи. Дождь не унимался, соломенная крыша начинала протекать, капли стали падать на стол.

– Не желаете ли лечь спать? – спросил Рамдин.

Егор потряс пустую бутыль и сказал:

– Пожалуй.

– Пойдемте, я провожу вас, – сказал Рамдин, и добавил, – и здоровы же вы пить, господа!

В голосе его звучало неподдельное уважение.

Он привел друзей в храм, показал комнату, где были постелены две циновки, и ушел, пожелав спокойной ночи. Перед тем, как лечь, Егор постоял у изваяния Будды, потрогал его и, укладываясь спать, сказал:

– Давно я не чувствовал такого умиротворения. Может, погостим здесь подольше, мне здесь нравится. Поговорим завтра об этом с настоятелем. Но я надеюсь, – добавил Егор, что этой ночью не будет никаких полетов во сне и наяву.

– Это ты к кому обращаешься? – спросил Али.

– А он знает к кому, – загадочно ответил Егор и мгновенно заснул.

Али тоже заснул и сразу же спросил у настоятеля:

– А что насчет вашего рая?

Настоятель что-то ответил, но из-за Егоркиного храпа, Али ничего не расслышал. Он проснулся и, чтобы унять его, потряс товарища за руку.

– Да, да, я не сплю, – спросонок пробормотал Егор, поворачиваясь на другой бок.

Среди ночи, кто-то вновь дотронулся до его плеча.

– Я так и думал, – сонно сказал Егор, завидя человеческую фигуру, – теперь меня будут в буддизм обращать.

– Какие-то люди окружают храм, – сказала фигура, – я думаю, что вам лучше встать.

Это был настоятель. Егор вскочил на ноги и растолкал Али, тот со стоном поднялся, держась за голову, и стал одеваться, бормоча под нос – Ах, сколько раз вставая ото сна, я говорил, что впредь не буду пить вина.

– Я не пустил их во двор, пригрозил, что подам жалобу в Храмовый Совет, – продолжал настоятель, – они совещаются перед воротами. Я сказал им, что прокляну, если они без моего разрешения войдут с оружием на территорию храма.

– Сколько их? – спросил Егор.

– Не знаю, около десятка. Вам нужно уходить.

– Здесь есть оружие?

– Никакого оружия здесь нет, и вам я запрещаю вступать с ними в схватку.

– Ты же не будешь убивать собственного зятя, хотя и бывшего, – сказал Али, – надо уходить.

– Вообще-то он твоей крови жаждет, – заметил Егор.

– Хочешь, чтобы я его убил.