Перекрестье земных путей - Ариадна Борисова

«Зверек какой-то в юрту проник, – подумал Сандал. – Сосредоточиться мешает».

Но это был не зверек, а тень Рыры. Она просто испугалась предстоящего сражения со звездами и сбежала. Луорабе успел ее поймать. За время камлания тень могла ускользнуть далеко и заблудиться. Потом самой бы трудно пришлось без хозяина.

Не обращая внимания на стенания тени, Рыра отшлепал ослушницу и водворил на место – швырнул на пол и придавил ногой.

Пока высший человек разбирался со своей трусливой тенью, предводитель шаманов тоже что-то нашел, никуда не отлучаясь, в собственной ладони. Раскрыл ее, и все увидели круглый белый камешек. Шаман сжал находку, стиснул так, что на кулаке побелели костяшки, но камешек выпрыгнул на пол… А следом вылетел точно такой же! Один за другим восемь одинаковых кругляшей покинули кулак предводителя. Отскакивая от него, они резво катились к другим очагам. Когда выпал последний, камешки стали увеличиваться. Росли, росли и выросли за спинами шаманов быки-валуны.

Руки волшебников несуетливо вывернулись из плеч и расправились задом наперед. Развязали поводья, крепленные к кольцам у лопаток, и крепко обмотали ими белые валуны. «Чтобы от земли не оторваться», – сообразил Сандал. По мере того как оплетались камни, ремни растягивались и удлинялись.

Духовитый можжевеловый дым окутал бубны и посох Нивани. Дым курился в юрте, а люди за пределами стен чуяли его аромат. Огонь горел в очагах, а люди снаружи ощущали его тепло. Отблеск пламени отражался на лицах.

Кожа бубнов зарделась, тетивы натянулись как струны. Шаманы поклонились сторонам света. Замелькали трепетные колотушки, взрокотали бубны, забряцал и зазвенел посох. Властители духов чутко прислушивались к бою снастей, настраивали к нему голоса и сердечный стук. Внук Хойла держал деда перед собой и гнусаво гудел вместо него. Шаманы просили милости у богов, помощи у хозяина дороги и защиты у покровителей. Заклинали идолов стать им надежными заступниками, умоляли духов молчать о звездном сражении. Нижний мир не должен был о нем вызнать. Слова и звуки сливались в гул, похожий на песнь ветров в горах.

Со всех сторон начали откликаться призрачные голоса. Захлопали двери, в коридорах раздался топоток легких ног, невидимые помощники слетелись-сбежались спереди, сзади, с боков. Предводитель закашлялся и чихнул, словно поперхнулся ветром. Наверное, в его горло нырнули шаманский дух Кэлманна и сгусток силы Дьалынг. Ноги оторвались от пола, ровдужные полосы на рукавах и подоле платья взмыли в воздух. Казалось, перед очагом парит белый орел.

На «кольчугах» шаманов, взмахнув крыльями, заклекотали четырехголовые орлы – небесные вестники, и сыны неба – во́роны белые, с красными полосами на спинках. Вскрикнули чайки, хохотнули совы, курлыкнули стерхи, подали голоса куропатки, кукушки и другие птицы. Посвистывая, завертели шеями кулики, чьи слух и зрение острее их любопытных носов. Кулики сидят на плечах хозяев и сообщают им об опасности. Молчаливыми и неподвижными оставались только гагары. В вознесении от них нет проку, обязанность гагар – помочь спуститься.

На мерцающих углях полыхнули прядки белых конских волос и клочки оленьей шерсти. Восемь смерчей раскрутились со свистом, как огромные плети, подхватили своих повелителей на вихревые загорбки. Стены дрогнули, из очагов взметнулись тучи золы и пепла, присыпали угли, и юрта погрузилась во тьму. Снова черный продолговатый холм проступил в темно-синем воздухе ночи.

Но тут дымоход выстрелил кудрявыми клубами, возгорелся языками огня. Просторный раструб содрогнулся, загудел и превратился в великанскую глотку, раскрытую в небо. Из жарко искрящего жерла снежными хлопьями вылетели орлы, вороны и стаи поющих птиц. Взвились вихри; в первом на белом скакуне вырвался предводитель, за ним на крылатых конях и оленях вынеслись остальные. Последним с восточным ветром выскочил серебристый олень. Держась за пояс Нивани, за спиной его сидел некто с круглым медным лицом и подгонял верхового костяными лопатками, втиснутыми в уши-ладони…

Люди на поляне запрокинули головы. В недоступные выси устремились шаманы, сделались крохотными, не больше светлячков. Путь в ночное царство озаряли им подвески-светила. Копытца оленя ньгамендри отстучали вдали, и летучая ватага растворилась в звездной россыпи Круга Воителя.

– Кончат ли до утра сражаться? – Сандал не сумел подавить вздох разочарования.

– Погоди, кое-что увидим еще, почтенный, – старшина запахнулся в доху поплотнее. При свете звезд жрец заметил, что глаза соседа закрыты. Одуллар всхрапнул и засопел носом. Он уснул!

Сандал вскоре поймал себя на том, что дыхание его стало глубоким. Сильно дернул мочку уха и, к удивлению, не почувствовал боли. «А ведь и я сплю, – догадался жрец. – Сплю и небывальщину вижу. Не зря же лицом к нам сидят колдуны. Сговорились с шаманами и всех усыпили». Над полем колыхалась безмятежная дрема. Сандал ощутил незнакомый нежный запах. Народ вокруг блаженно принюхивался и вздыхал. Откуда-то плыло неземное, ни с чем не сравнимое благоухание.

– Вот какой в небесах воздух! – воскликнул одулларский старшина. Полуприкрытые глаза его блеснули упоением и восторгом.

Жрец тоже испытывал благоговение. Шаманы постарались передать людям необыкновенный дух звездного мира. Вдруг пронзительно засвистели ветра. Волосы под шапкой Сандала поднялись дыбом, затылок заломило от холода. Ураганный посвист, птичий грай, перестук копыт смешались с ударами бубнов и разнеслись по небу раскатами отдаленного грома.

Под звездами, точно заснеженные ели в туман, проявились восемь дымчатых великанов. В них трудно было распознать шаманов Срединной земли. Они шли пешком. Огромные следы оставляли на поверхности пешего неба их невероятные торбаза. В хрусткое крошево раздавливались под тяжкими подошвами подвернувшиеся звездочки. Пухом и перьями взмывали всполошенные облака. Ньгамендри снял с посоха каповую обкладку. Острое копытце протыкало в небесном ярусе прозрачные дыры.

Бубен в руках предводителя дрожал и переливался в руках, как круглое озеро. Идолы вымахали до размеров отгульных кобылиц.

Мглистыми ручьями струилась к дымоходу земная привязь. Возле дверей восьмигранной юрты уже не было ни одной лиственницы. Пока люди спали, шаманы успели девять раз остановиться, и чистые духом деревья отдали им свою спокойную силу.

Малыми лунами сияли два тонготских бубна, изжелта-млечные. В одном фыркала начертанная кровью рысь, в другом скалился полосатый бабр. На платьях тонготов не болталось ни одной подвески, но все одеяние, вплоть до перчаток, было расписано ветками кровеносных жил. Особенно ярко проступала, прошивая сердце, вена джогура, которой нет у обычных людей. По такой вене шаманский дух-предок легко отыскивает на земле преемника, где бы тот ни находился.

Величественный вестник-орел подлетел к предводителю и сел ему на плечо. Наклонив все четыре головы, защелкал горбатыми клювами. Чародей кивнул и отдал отряду какие-то распоряжения. Шаманы заволновались и насторожились. Лица старых заметно помолодели, животы дородных втянулись, плечи худощавых раздвинулись.