Наследство Валентины - Кэтрин Коултер

– Да, благодарение небесам, – кивнул он и сделал еще шаг к постели.

Джесси подняла буйную массу волос, тщательно расчесывая пальцами концы.

– Джеймс, ты станешь любить меня сегодня, если я пообещаю не видеть больше страшных снов?

– Не уверен, – медленно выговорил он, – что должен доставлять тебе наслаждение. По-моему, оно как-то связано с кошмарами. Хотя, когда мы в последний раз любили друг друга, у тебя не было кошмаров. Но нет, я не имею права рисковать. И как ты можешь обещать, что не увидишь эти мерзкие сны?

Джесси не ответила. Джеймс сделал еще несколько шагов, не в силах оторвать взгляд от жены.

– Можно, я расчешу тебе волосы?

– Если хочешь, – кивнула Джесси и вручила ему щетку ручкой вперед, словно острый нож. – У меня сильная воля, Джеймс. Я не желаю, чтобы он являлся. И требую свою долю наслаждения.

Джеймс уселся рядом и прижался к ней так, что мог гладить ее бедра и запускать пальцы в треугольник рыжих завитков. Ничто не помешает сейчас ему касаться ее, готовить к тому, что ждет их этой ночью.

Джесси наклонила к нему голову. Посмотрев на ее блестящие волосы, Джеймс сказал:

– Собери их в узел.

Джесси засмеялась и погладила мужа по щеке.

– Я уже минут пятнадцать борюсь с ними. Руки устали держать эту тяжесть. Ты действительно хочешь, чтобы я забрала их, Джеймс?

– Да. Открой лицо и тело тоже. Я не представлял, что у тебя так много волос и они скрывают почти все! Забери их наверх.

– Сейчас, если ты подашь мне шпильки с туалетного столика.

Он был так близко к этой белой плоти, к пухлому рту, плоскому животу и упругим бедрам, что не находил в себе сил шевельнуться. Но пришлось встать. Джеймс собрал деревянные шпильки и вручил их Джесси. Однако сам не сел, а вместо этого ухитрился в мгновение ока остаться голым. Он даже стянул с себя сапоги, подскакивая с ноги на ногу.

Снова посмотрев на жену, Джеймс увидел, что она подняла руки над головой и спокойно собирает копну волос. Обнаженная. Ему показалось, что он тотчас же изольется, прямо на пол.

– Твои груди стали больше, – пробормотал он, подбираясь к кровати.

– Да, – гордо согласилась Джесси. – Знаешь, они почему-то всегда набухают, когда ты раздеваешься с определенными намерениями, Джеймс. Посмотри на себя! Не знай я, что ты... ты всегда такой, когда хочешь меня, завопила бы от страха и удрала из комнаты.

Жалкие остатки выдержки Джеймса сразу же испарились. Он едва не бросился на Джесси, но сверхъестественным усилием воли остановился и лишь потом направился к ней, не сводя глаз с ее широко расставленных ног.

– И тебе нравится, что я такой волосатый и совсем похож на тебя?

Джесси, широко улыбнувшись, по-прежнему наматывала длинные пряди себе на руку.

– Я выгляжу, как козье молоко, целое озеро козьего молока, с грудями, которых почти не существовало, пока ты не наградил меня ребенком. Но ты... ты, Джеймс, словно какой-то пейзаж – сплошные холмы и впадины и чудесные кущи волос то здесь, то там, а ноги... мощные и сильные! Мне нравится, как перекатываются твои мускулы при малейшем движении. У меня нет таких мышц на животе, как у тебя. Мне очень хочется коснуться твоего тела, особенно живота и... и других мест.

– Сокровенных, – подсказал Джеймс.

– Сокровенных, – кивнула Джесси.

Джеймс закрыл глаза, не в силах видеть, как дрожат ее груди, пока она закалывает волосы. Неужели ей хочется коснуться его?

Он снова вздрогнул и дотронулся до своего живота. Что Джесси говорила насчет мышц? Ей особенно нравится трогать именно живот? Но перед ними вся жизнь, и она вольна делать с ним все, что пожелает.

– Твои соски раньше были розовыми. Теперь они налились и стали темнее и еще красивее. Так и хочется впиться в них губами.

– О, я не ожидала, что ты это заметишь.

Джесси слишком долго возится, хотя возбуждена так же сильно, как он. Сколько времени нужно, чтобы забрать волосы в узел? Не так много, конечно. Она делает это нарочно.

– Джесси, ты опять меня дразнишь! Давно ты это задумала?

– После ужина мне стало чуть полегче, и я поняла, что ты избегаешь меня из-за мистера Тома. Баджер был так доволен, что я удержала в желудке восхитительно состряпанные им бараньи почки, что погладил меня по голове.

– Не закалывай узел, Джесси. Просто откинь волосы за спину, и все. Дай мне щетку. Вот так. А теперь ложись. Я хочу смотреть на тебя.

Он знал, что инициатива теперь перешла к нему, но ничего не мог поделать с собой. Если он немедленно не войдет в Джесси, просто взорвется и погибнет! Ах, наслаждение, которое он подарит ей...

Джеймс вспомнил про Тома, но тут же выбросил из головы все мысли о старом негодяе. Джесси – его жена и хочет его. Он не отвернется от нее. Скоро, очень скоро они отправятся на Окракок.

Джеймс понял, что думает не столько о проклятом кладе, сколько о том, как избавить Джесси от страшного призрака прошлого. Стоит лишь разгадать тайну, и жена будет свободна.

Он положил руку ей на живот и осторожно принялся его массировать. Живот Джесси по-прежнему оставался плоским, но плоть была мягкой, и он ласкал ее, стараясь коснуться самого низа. Наклонившись, Джеймс поцеловал островок обнаженной кожи. Руки его скользнули к покрытому волосами холмику. Джеймс начал ласкать его губами и руками. Господи, сколько еще продлится эта пытка?

Пальцы Джеймса разъединили нежные створки, и он слегка поднял голову, разглядывая мягкие набухшие лепестки с капельками женской росы на них.

– Ты самая прекрасная женщина в мире, – прошептал он, обдавая ее своим дыханием.

И хотя губы Джеймса еще не успели коснуться ее, Джесси резко выгнулась.

Джеймс тихо засмеялся и припал губами к пульсирующему бугорку.

– Джеймс!

– М-м-м, – промычал тот, не поднимая глаз.

Какой сладостный вкус с запахом гардениевого мыла, которое употребляет Джесси. Вожделение терзало его, но Джеймс знал, что нужно держаться. Что, если войти в нее лишь на этот раз? Нет, она должна узнать блаженство сегодня ночью. Правда, непонятно, почему сейчас он желает ее гораздо сильнее, чем три месяца назад.

Джесси снова выгнулась и вцепилась Джеймсу в плечи.

– Пожалуйста, Джеймс, – хрипло бормотала она, – о пожалуйста, пожалуйста...

Джеймс продолжал возбуждать ее языком. Когда его палец скользнул в истекающую влагой расселину, Джесси вскрикнула, и он застонал от этого пронзительного вопля. Она такая тесная... палец лишь немного ее растягивает.

Джеймс дернулся и снова застонал. Почувствовав, как она затрепетала в экстазе, он едва не взвился от радости, но по-прежнему ласкал жену, упиваясь ее блаженством, зная, что сейчас вонзится в нее и тогда она станет тонуть в его страсти, отдаваясь ему без оглядки. По крайней мере Джеймсу всегда хотелось этого, и Джесси ни разу его не разочаровала.