Драконам слова не давали! - Ева Ночь

Дрон ещё хромает, но двигается гибко, как настоящий хищник.

— Спрячь меня. Так, чтобы не нашли. Ты можешь, знаю. У тебя куча друзей, подруг. Мне… нужно отсидеться. Подумать. И чтоб никто не дёргал.

— Не, ну, так-то это… — всё ещё не может он прийти в себя.

— Не тупи, а? — прошу устало и, толкнув его плечом, захожу в квартиру. Гадюшник. Блин. Но это же Дрон. Постель смята так, будто в ней десять слонов кувыркались, предаваясь сладострастным утехам. Пустые пачки из-под чипсов повсюду. Зато на столе, где он ковыряется в своих железяках, — педантичный порядок, как у хирурга. Вот в этом он весь. Мужчина-контраст. Точно такая же стерильность у него и на кухне. Два места, где он не позволяет себе свинячить. Нет, три. Я забыла про гараж и его навороченный байк. Там тоже идеальная чистота.

— Ну, ты хоть покайся, Мария-Магдалена Лунина, — идёт он за мной по пятам, на ходу пытаясь судорожно затолкнуть под диван носки и трусы. Кружевные.

— Пошли на кухню, — вздыхаю я. — Чаем меня напоишь. А я покаюсь, так уж и быть. Мне не хочется ни плакать, ни биться в истерике. Схлынуло, пока я скакала из маршруток в метро и обратно. Дрон живёт у чёрта на рогах. Устала и жутко хотелось есть.

— Ну, ёпт, — расстроено он ерошит патлы, демонстрируя разноцветные наколки на мускулистых руках. — Как же так?

Это его реакция на мой рассказ. Краткий, как словарный запас туземца из Французской Гвинеи.

— Ну, как есть, — сутулюсь, давая шее расслабиться: всё это время мышцы аж звенели от напряжения. И лишь здесь, в берлоге Дрона, меня немного отпустило. — Поможешь?

— Да без вопросов. Только это. Твой и сюда доберётся, если захочет.

— Соврёшь. Ты ж друг или как?

Эти слова подобны оскорблению. Дрон хоть и мачо, но дружить умеет.

— Щас. Договорюсь. К мамке с сёстрами нельзя, — соображает он вслух, — сдадут на раз. Туда тоже нельзя… Жди!

Хлопает он себя по коленям и достаёт смартфон размером с лопату.

Пока он наяривает по каким-то номерам, я возвращаюсь в комнату и упираюсь взглядом в пачку фотографий, что небрежно валяются веером на тумбочке.

— Дрон, а Дрон, — потрясаю я глянцевыми изображениями, отрывая его от телефонных разговоров. — А кто это? — тыкаю ему под нос фотку, где наш герой-любовник стоит в обнимку с двумя фифами.

Дрон хлопает длиннющими ресницами и трёт переносицу. На щеках у него проступают алые пятна. Очаровательно.

— Ну, знакомые. А что?

— А конкретно? — наступаю я, и он ещё больше теряется под моим напором.

— Светка Морозова. Мы с ней зажигали как-то. Ну, ёлки, Лунина, у тебя и вопросики.

— Эта? — стучу ногтём по фотке.

— Да нет, эта, — тычет он пальцем в другую блондинку.

— А та, кто? — не даю ему спуску.

— Да хрен её маму знает, — морщит он лоб, пытаясь напрячь усталый мозг. — Подружка какая-то Морозовой. Марго, кажется. Они там с детства дружат, что ли. Что ты привязалась-то, а?

— Да так… — остываю я, но что-то меня не отпускает. Мешает бросить эти фотки, где запечатлена бывшая любовница Дракона Ивановича. От догадки аж подскакиваю на месте.

— Слушай, Дрон. А ты приглашение на свадьбу Крыски получал?

— Ну, получал, — не понимает он, куда я клоню.

— А на свадьбе не был.

— Ну, не был. Куда мне тогда. Людей смешить только.

— А приглашение ты куда дел?

— Куда-куда… выкинул, наверное. Не помню.

— А подружка твоя тут ошивалась незадолго? Морозова которая?

— Ну, была вроде. Ник, ты это. Она замужем вообще-то. Ты что, мужа её знаешь? Как бы это. Ну его, а? Это как бы моя личная жизнь, Ник. Ну, что ты в самом деле. Детекти прям. Шерлок Холмс. Во.

— Да пусть твоя воровка Морозова спит спокойно, — похлопываю Дрона по плечу, чтобы расслабился.

Он так ничего и не понял. Хлопает глазищами своими голубыми бездонными. Вот как появилась Марго на свадьбе. Пришла скандал закатать. Хотя… какая мне уже разница?..

Я залегла на дно у милой девушки-байкерши — розовощёкой пухляшки Веры. Видимо, ещё одна из необъятного арсенала Дроновских подружек. Я не спрашивала и не допытывалась. Мне нужен был кров. Меня приняли без вопросов. Точно так поступила и я — не лезла, куда не просили.

Я выдержала ровно пять дней. По утрам меня тошнило. К ночи я изнывала от безделья

— побаивалась из квартиры шаг сделать. Всё мне чудилось: только выползу из норы, как тут же меня и сцапают.

— Ник, тебя ищут, — докладывал Дрон по телефону Верочки. — Сильно ищут. Злятся. На уши поставили всех. Папка твой рвёт и мечет.

Отец?.. Вот уж не подумала. После трёх лет тотального молчания — и вдруг приехали. А мне казалось, ему было всё равно, как я и что со мной. Оказывается, я ошибалась.

— И твой на тень похож, Ник, — сыпал соль на рану безжалостный в своей простоте Дрон. — Ты б уже определилась, а? Я всё понимаю, да. Но жалко ж, ёпт.

На шестой день я не выдержала — выползла. Высунула нос на улицу. Небо не упало. Группа захвата руки не скрутила. Тихо. Мирно. Жарко. Лето плело косички из солнечных лучей и дырявило кроны деревьев рассеянным светом. Я не знала, куда податься. Но сердце тянуло само по себе. В место, где надувал щёки и задорно приветствовал клиентов хоботом Розовый Слон. Мне хотелось ещё раз посмотреть на агентство, которое полюбила всей душой.

В пустых помещениях особый воздух. Там живёт эхо. Я не ожидала, что всё случится так быстро. Не плакала все эти дни. Ни слезинки не уронила. А тут разревелась, как девчонка.

Как гулко, как громко звучат, повторяясь, мои всхлипы.

«Слона» больше нет. Теперь я вижу. До последней минуты надеялась, что всё это ложь, ошибка, хоть уже и знала правду. Как лепестки завядших роз падают на пол мои надежды. Ничего страшного не произошло, нет. Жизнь продолжается. Нужно просто выдохнуть, вытереть слёзы и идти дальше.

— Ника? — оборачиваюсь резко. Вот уж не думала, что ещё когда-нибудь услышу этот голос.

Он стоит в проёме дверей. Высокий. Красивый. Но уже безнадежно чужой.

— Здравствуй, Луноход, — звенит в пустоте мой раздвоенный голос, и Егор Астахов стремительно шагает, сокращая расстояние между нами.

Он непростительно близко. И руки его тянутся ко мне, словно желая обнять и прижать к себе. Делаю шаг назад, не давая ему прикоснуться. Он замирает, встряхивая головой, как щенок. Руки плетями падают вдоль тела.

— И всё равно я рад тебя видеть, — улыбается, ощупывая меня взглядом с головы до ног.

— Неожиданно. Что ты здесь делаешь? — надо же о чём-то говорить?