Любимый плут - Дина Джеймс

– А как же дочери? Что случилось с ними? Русский гулко засмеялся:

– Кому какое дело? Ведь они же только женщины, верно?

– Но…

– Взгляни-ка, – указал русский. – Посмотри, кто пришел.

Мария попыталась завернуться в шаль, чтобы прикрыть полуобнаженную грудь. Герцогиня заметила ее жест и стянула тряпку обратно. Бесцеремонно схватив шаль за концы, она завязала ее на талии Марии.

– Открой свое тело, дорогая, – усмехнулась Герцогиня. – Ты же прикидываешься девицей, которая зарабатывает этим на жизнь. Ты ничего не продашь своим клиентам, если они не увидят, что у тебя есть.

– Наслаждаешься, да? – свирепо взглянула Мария на свою мучительницу.

– Ты хотела найти Джоко.

Мешанина голосов, чередующихся с руганью, долетела до ушей Марии.

– Ты думаешь, что он здесь? Герцогиня изысканно повела плечами:

– Если он не здесь, значит, где-то еще. Мы будем искать его, пока не найдем. Взбодрись. Ведь он же переодевался ради тебя.

Не успела Мария возразить, что между лучшей одеждой из «Хародса» и нарядом шлюхи все-таки есть разница, как Герцогиня открыла дверь «Петуха Робина».

– Удачной охоты, леди, – прошептала Герцогиня и впихнула ее в темное помещение.

Несколько голов повернулись к ней. Мария обнаружила, что пылает от стыда. Она была уверена, что если бы прикоснулась рукой к своей груди, на ладони вскочил бы волдырь. Она застыла посреди комнаты, остро сознавая, как она сейчас выглядит, и молясь про себя, чтобы Джоко оказался здесь.

Вместо закрытой до горла блузки Герцогиня дала ей нечто, похожее на сорочку, держащееся на тесемке вокруг голой шеи. Поначалу это было еще не так плохо, пока Герцогиня не затянула Марию в корсет, поднявший ее груди кверху, отчего они стали выступать из этой сорочки в манере, которую можно было описать только как развратную.

Мария взглянула вниз на грудь и, залившись алым румянцем, зажмурилась. Ее груди выглядели как небольшие дыни. Она даже и не представляла, что они такого шокирующего размера.

Ниже ее талии топорщилась целая груда верхних и нижних юбок. К несчастью, все они были до неприличия короткими. Ее ноги, одетые в чулки в алую полоску, были видны от лодыжек до самых колен.

– С туфлями не повезло, – отметила Герцогиня, – но у нас нет времени искать туфли твоего размера.

Мария проглотила смущение и огляделась вокруг. Дым был густым, разговоры – шумными. Музыкант наигрывал на визжащей гармошке популярный мотивчик. Многие мужчины стояли облокотясь на стойку бара, поэтому ей были видны лица только половины присутствующих. Ей было нужно походить по комнате, чтобы выяснить, здесь ли Джоко. Если бы Герцогиня не завязала узлом ее шаль, Мария накинула бы ее на себя.

Пока она размышляла, сумеет ли развязать шаль так, чтобы блузка не свалилась с ее плеч, к ней приблизился ухажер:

– Позвольте пинту, мадемуазель?

– Ааа… нет…

Мужчина снял перед ней шляпу. Его лысая голова поблескивала капельками пота. Он ухмыльнулся, выставив напоказ гнилые, выщербленные зубы:

– Ты ведь здесь новенькая? Меня зовут Сэмюель Литтон. К твоим услугам.

– Я здесь ловлю…

– Правильно, дорогая. Можешь больше не ловить. Ты уже подцепила меня, – он попытался взять ее под руку.

Кое-кто вокруг засмеялся. Огромный чернобородый мужчина, сидевший за столом в дальнем углу, встал и поманил ее пальцем. Мария пыталась отделаться от Сэмюеля Литтона, когда сосед чернобородого по столу, сидевший с кружкой в руке, оглянулся.

Увидев ее, Джоко чуть не подавился пивом, его лицо покраснело.

Сэмюель Литтон пытался удержать ее за локоть, Мария отталкивала его:

– Большое спасибо за предложение, мистер Литтон, но вон там, в углу, сидит мой муж.

– Твой муж?!

Джоко поспешил к ней:

– Рия? Как ты сюда попала?

Она тут же бросилась ему на грудь. Сэмюель Литтон пожал плечами:

– Чего ж ты сразу не сказала? Я не связываюсь с замужними женщинами.

Джоко покровительственно обнял ее за плечи и повел к столу, где сидел русский. Чернобородый мужчина критически окинул ее взглядом:

– Ты заводишь свою конюшню, Джоко? Мария была шокирована, но решила подыграть:

– Может, и заведет, – она сверкнула улыбкой, надеясь, что выглядит обольстительно. – Джоко согласился взять меня на испытание, – она повернулась к Джоко: – Ну как я выгляжу, милок?

Небритые щеки Джоко медленно расползались в ухмылке. С особенным интересом он взглянул на ее груди.

– По мне, ты выглядишь прекрасно, Рия. Почему на тебе это шмотье?

– Герцогиня одела меня как положено.

– Мне следовало бы догадаться. Я скажу Герцогине, что признателен ей за помощь.

Русский протянул к ней самую здоровенную ручищу из всех, какие когда-либо видела Мария, и приподнял один из локонов, которые Герцогиня распустила по ее плечам:

– Настоящие, – пробормотал он. – Настоящее золото.

Его прикосновение Марию покоробило, но она улыбнулась как можно нахальнее:

– Как у моей мамы. У нее были такие длинные волосы, что она могла сидеть на них.

– Нам пора уходить отсюда, – Джоко отодвинул стул и полез в карман за мелочью. – Спасибо за еду и за сведения.

Мария тоже встала, так поспешно, что выдернула свои волосы из пальцев русского:

– Как тебе угодно, милок.

Русский снова сел. Зубы блеснули в темных зарослях его бороды.

– Приходи еще, Джоко, буду рад. Приводи свою леди.

Они оба ошеломленно уставились на него.

– Я не леди, – возразила Мария.

– Нет? – русский пожал плечами. – Может быть, нет. Может быть, да. Удачи тебе, Джоко. Скажи Гермионе, что я ей сочувствую.

– Что ты здесь делаешь? – вполголоса спросил Джоко, поспешно уводя Марию из «Петуха Робина». – Да еще в таком виде?

– Я пришла, чтобы отыскать тебя. Осторожнее! – протестующе сказала Мария. Ее нога подвернулась на скользкой улице. Если бы Джоко не подхватил ее, она бы упала.

– Я-то как раз веду себя осторожно, – поспешность, с которой Джоко потащил ее в темноту переулка, противоречила его словам. Оказавшись там, он повернул ее лицом к себе и схватил за плечи: – Это ты ведешь себя неосторожно. О чем ты думала, когда это делала? Тебе запросто могли перерезать глотку.

Волосы Марии затряслись, когда он встряхнул ее:

– Джоко…

– Когда я увидел, что ты разгуливаешь в таком виде… – он привлек ее к себе, и его рот грубо прижался к ее губам. Она открыла рот, и его язык бессовестно проник туда. От внезапной слабости у Марии подогнулись колени, и она опустилась бы на землю, если бы Джоко так крепко не держал ее в объятиях.