Виринея, ты вернулась? - Александра Миронова

Но Оле было не до смеха. Она почувствовала его страх, и ее стала бить крупная дрожь. Сашка заметил это и поднял руку, привлекая ее к себе. Поколебавшись, Оля кивнула. Сашка опустил руку на Олино плечо и прижал ее к себе. Дрожь постепенно утихла. Было ли причиной тому жаркое Сашкино тело или еще что-то, но она сразу же почувствовала себя спокойнее.

– Я боюсь, – призналась она, – а вдруг я что-то не так сделаю?

– Глупости, мама говорит, что у тебя талант. Я готов. Можешь ставить на мне эксперименты. Ты потом посмотри еще в своей книге, можно ли что-то выпить, чтобы мускулы нарастить?

Оля рассмеялась:

– Протеин из магазина спортивного питания.

– Нет, я серьезно. – Оба снова вернули в общение шутливый дружеский тон. – Я качаюсь, качаюсь, а мышцы не растут.

– Ешь мало углеводов, – рассудительно сказала Оля.

– Да я макароны каждый день по две тарелки в себя запихиваю, вечером еще кашу рисовую могу съесть.

– Значит, что-то с мышечными волокнами. Этому легко помочь.

Оля притихла. Так они и просидели в обнимку до возвращения Даши. Но, едва заслышав, как хлопнула калитка, оба, не сговариваясь, отпрянули друг от друга.

– Ты можешь воспользоваться моей кухней, – радостно объявила Даша, выкладывая на стол маленький пакетик. – Сухая спорынья, собранная вместе с зараженной рожью. Тебе помочь?

– Мама, где ты ее взяла? – удивился Сашка. – Она прямо так и растет, засушенная в пакетике?

– Нет, у нашей семьи в проклятом лесу когда-то была избушка, где хранятся травы, – быстро ответила Даша, – это осталось еще из старых запасов.

– Вы и правда были ведьмами? – поразился Сашка.

– Не говори глупости, – шикнула Дарьяна и обратилась к Оле: – Тебе чем-то помочь?

Оля покачала головой и встала.

– Нет, спасибо, я сама. – Она даже не задумывалась, почему так сказала. Просто знала, что надо сделать все самой.

Прихватив с собой толстый талмуд, Ольга удалилась на кухню, где Даша уже положила на мраморную рабочую поверхность несколько листков камфары, медную ступку, пестик и старую чугунную кастрюлю с толстым дном. Сашка последовал за девочкой. Оля немного помедлила в дверях, замешкавшись. Мамин отвар она выпила неделю назад и снова начала ощущать, как подступает страх перед замкнутым пространством.

– Все в порядке? Знаешь, ты не обязана это делать… – нахмурился Сашка.

– Нет, это ни при чем. Я просто… просто не люблю замкнутое пространство, но это ничего.

– У тебя клаустрофобия?

– Да. Ты иди, я сама.

Оставив Олю колдовать на кухне, Сашка присоединился к матери. Даша внимательно посмотрела на сына:

– Ты уверен?

– Мама, я уверен, – кивнул он и посмотрел в сторону, стараясь прогнать все лишние мысли. Даша нервно хрустела пальцами, а потом встала и направилась в глубь сада. Володя ей никогда не простит, если… Никаких «если».

Отвар был готов через пятнадцать минут. Оля принесла его Сашке в простой фарфоровой чашке, которую отыскала на кухне. Тот замер буквально на секунду, принюхиваясь к запаху, как больная собака принюхивается к еде, предлагаемой подозрительно сердобольным человеком. Затем зажмурился и выпил залпом. Открыл глаза и посмотрел на Олю.

– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила та.

Сашка молчал, словно прислушиваясь к тому, что происходит внутри.

– Саша? – Даша быстрым шагом вернулась на веранду и посмотрела на сына. Тот молчал и не двигался с места. – Саша? – в легкой панике снова потребовала она.

Оля кинулась к парню:

– Саша, скажи что-нибудь!

Сашка поднял глаза на Олю и Дашу, сделал странное движение правым уголком рта. Еще раз и еще раз. Оля прижала руки к лицу, чтобы не заорать от ужаса. Похоже, у Сашки лицевые спазмы. Что она сделала не так?

Странное движение участилось, к правой стороне присоединилась левая. Сашка кривился, странно дергался, гримасничал, а потом, сначала неуверенно, а затем все шире и шире он улыбнулся:

– Спасибо, Оля.

Увидев первый раз в жизни улыбку сына, Даша разрыдалась.

Они снова были в клубе. Настя в коротком белом платье выглядела сногсшибательно. Влад с удовольствием знакомил ее с друзьями (удивительно, сколько у него друзей!), они пили холодное шампанское в ВИП-зоне, потеряв счет бокалам, и слушали модного в этом сезоне диджея. Ноги сами просились на танцпол. Настя схватила Влада за руку и потащила танцевать. Спустя две минуты толпа расступилась, давая этим двоим место в центре.

Влад обнял Настю и прижал к себе, два тела, как одно, отбивали ритм. Они, безусловно, оказались созданы друг для друга. Наклонившись к уху девушки, Влад сообщил ей об этом. Настя счастливо улыбнулась и вдруг остановилась, дернулась в сторону, словно ее ударили током.

– Ты слышал? – прокричала она Владу на ухо, пытаясь перекричать оглушающую музыку.

– Малышка, танцуй. – Влад снова прижал девушку к себе и попытался вовлечь в танец.

– Это ребенок! – Настя снова дернулась и отступила на шаг. – Ребенок кричал!

– Что?

Они сбились с ритма, и толпа потихоньку стала их обступать, тесня из центра. Влад поморщился, но быстро взял себя в руки, обняв Настю за плечи, он увлек ее к туалету, толкнул разноцветную дверь, ведущую к кабинкам, и вместе с ней ввалился в женский туалет, блокируя дверь за собой. Он посадил девушку на умывальник и привычным жестом попытался задрать ей юбку. Настя ударила Влада по руке.

– Ты чего такая напряженная, малышка? – ухмыльнулся Влад, наклоняясь, чтобы поцеловать девушку.

– Ребенок кричал, ты что, не слышал? – Настя была на грани слез.

– Какой ребенок? Это клуб с фейсконтролем, никто сюда ребенка не пустит!

– Она плакала, это девочка, новорожденная, – вдруг разрыдалась Настя.

Пожалуй, она выпила слишком много шампанского.

Влад сделал шаг назад и пристально посмотрел на девушку, погладил по голове.

– Ты в порядке?

Та покачала головой, слезла с умывальника и открыла воду, чтобы умыться. Потянулась за бумажной салфеткой, а когда снова открыла глаза, Влад протягивал ей маленький прозрачный пакет с белым порошком:

– Возьми, малышка, надо расслабиться.

Алик высадил Веронику возле школы. В последние дни дочка все чаще просила отвозить и забирать ее. У него даже на миг мелькнула шальная мысль, что она контролирует отца таким образом. Вчера он опять перебрал, голова болела нещадно. Сколько раз Алик запрещал себе прикасаться к виски, но, кроме этого, ничего не спасало.