Виринея, ты вернулась? - Александра Миронова

– Что будем делать, Борис Вольдемарович? – поинтересовался Анатолий.

– Пока притормозим, я сам разберусь, спасибо.

Когда за Анатолием закрылась дверь, Борис откинулся на спинку кресла. Попытался отвлечься от бумаг, которые уже подготовили юристы, чтобы решить вопрос с домом. Строительные работы пришлось остановить, и это жутко бесило Бориса. Новый образ старого особняка начал стираться из воображения. Все шло не так. Впервые в жизни ему захотелось, чтобы кто-то другой разбирался с юристами и алкашом, канувшим в Лету. А он сам в это время рисовал бы эскизы. В конец концов, может, действительно пришла пора задуматься о наследнике. Борис взял телефон и нашел в нем номер Машеньки.

Марину разрывали двоякие чувства. С одной стороны, она не хотела, чтобы Глеб столкнулся с ее взрослой дочерью и увидел, так сказать, контраст. Астролог ушел на прогулку, Марина знала, где он, благодаря маленькому маячку, установленному в его телефоне одним умельцем. Ну и парнишка со службы безопасности ее компании за ним приглядывал. Марина больше не собиралась обжигаться. Предупрежден – вооружен.

Сейчас Глеб гулял в парке (врач рекомендовал длительные прогулки на свежем воздухе), но скоро должен был вернуться. Обычно Марина старалась составить ему компанию – неизвестно, кто в этом парке бродит. Но сегодня не смогла. Позвонила зареванная Машка и сказала, что сейчас приедет. Мало того что приехала, так еще и шмотье свое привезла, обрадовала мать, что ушла от Бориса и будет теперь жить с ней.

Марина, одетая в новое платье сиреневого цвета, гладила ревущую дочь по голове. Машенька выглядела ужасно – похудела, подурнела, глаза превратились в щелочки, волосы спутаны. В руках она держала какой-то договор и время от времени, в перерывах между спазмами рыданий, объясняла матери:

– Он решил меня купить! И ребенка!

– И сколько предлагает? – деловито поинтересовалась Марина.

Машенька замолкла, а потом снова разразилась потоками:

– Мама, как ты можешь? Мы не продаемся! Мне ничего от него не надо, сама проживу с малышом, работать пойду! – Машенька снова задохнулась от рыданий и упала на грудь матери. Та тяжело вздохнула – мозгами точно в папеньку.

– Конечно, моя девочка, конечно.

Телефон Машеньки слабо звякнул. Та схватила его и вытерла слезы.

– От него сообщение, – мрачно провозгласила она.

– Что пишет?

– Предлагает встретиться сегодня в 18.00. Не буду я с ним встречаться, пусть вообще забудет, как меня зовут! Урод.

– Ну хочешь, я с ним поговорю? – предложила Марина.

– Не надо! – тут же горячо запротестовала Машенька. – Пожалуйста, мама, не лезь. Я сама со всем разберусь и сама все смогу!

– Правильно, милая, правильно, – кивнула женщина. – Это я просто так предложила. Пойди, умойся, а то глазок совсем не видно. Я пока чай с мятой попрошу сделать.

– Я не хочу.

– Надо! – отрезала Марина.

Машенька, не привыкшая спорить с матерью, поднялась и направилась к двери. Марина посмотрела дочери вслед, как только дверь закрылась, она схватила договор и пробежалась по нему: ну что же, Лобанова-Ростовского нельзя было упрекнуть в скупости. Предложи ей кто такое содержание и откупные, когда она носила ребенка, согласилась бы не раздумывая. Но Машенька слеплена из другого теста. Как ребенка, выросшего в финансовом благополучии, ее мало волновали денежные аспекты. Ее девочка хотела замуж и официального признания. Ну что же, раз она этого хочет, значит, она это получит.

Марина схватила телефон дочери и ответила на сообщение Бориса: «Ок».

Отправленное сразу же стерла из памяти.

Что бы там ни говорила маленькая дурочка – мамочка обо всем позаботится.

Не успела Вера утром зайти в небольшой кабинет, который специально для нее переоборудовали из комнаты-склада, как зазвонил стационарный телефон – Константин вызывал ее к себе.

Вера прикрыла глаза и сосредоточилась на нем – ищет повод для встречи? Она вздрогнула, получив ответ. Нет, этого женщина никак не ожидала.

Быстрым шагом Вера прошла по широкому светлому коридору, выкрашенному в казенные цвета, и толкнула дверь в кабинет шефа.

Тот выглядел чрезвычайно торжественно. Надел костюм, подстригся и даже – Вера принюхалась – использовал туалетную воду. На фоне самой Веры, обрядившейся как обычно в джинсы, блузку и кеды, Константин выглядел необычайно нарядно.

Напротив него сидела худенькая женщина с ярко-рыжими волосами. Платье веселой цветастой расцветки, высокие каблуки, слишком яркий румянец. Внешний вид никак не вязался с толстым портфелем для документов, который гостья держала на коленях.

На столе перед Константином лежал какой-то документ.

– Вера Григорьевна, присаживайтесь, – пригласил Константин и вдруг, сообразив, что единственный стул для гостей занят цветастой женщиной, подскочил и освободил место для Веры. – Присаживайтесь, пожалуйста, вот, прочтите. – Он попытался вручить ей документ.

– Константин, не стоит, – мягко остановила его Вера, оставаясь стоять.

– Нет, что вы! Стоит, еще как стоит! Я давно об этом думал и сделал бы еще раньше, но просто требовалось все оформить.

Вера не сдвинулась с места.

– Пожалуйста, Вера, я вас прошу, – почти жалобно попросил Константин.

– Но мои продукты еще не прошли проверку, сертификацию, регистрацию и что там еще требуется для выпуска товара на рынок.

– Вера, – твердо и торжественно остановил ее Константин, – я хочу, чтобы вы стали совладелицей моего бизнеса. Не бог весь что, не нефтяная компания, но какой-то доход она дает. Я оформил дарственную на пятьдесят процентов.

Повисла тишина.

– Это слишком щедро и совершенно не нужно, – попыталась возразить Вера.

– На самом деле главное здесь – воля дарителя, – мягко сообщила ей цветочная дама и протянула дарственную, – нужна ваша подпись вот здесь.

Вера колебалась. С одной стороны, она ликовала – за такое короткое время она сама, девочка из глухого села, без образования, не имеющая ни малейшего понятия о том, как делается бизнес, смогла стать его совладелицей. А с другой – дар запрещал извлекать выгоду из помощи людям. Иначе… Что иначе? Она же все равно не собирается пользоваться своим даром. Последний аргумент стал решающим. Уже без колебаний подойдя к столу и взяв тяжелую перьевую ручку, Вера подмахнула дарственную и улыбнулась Константину:

– Вы об этом не пожалеете.

– Не сомневаюсь. Спасибо вам, Вера.

Попрощавшись с нотариусом и оставив ее обсуждать юридические детали с Константином, Вера вышла в коридор. Солнечные блики врывались сквозь чисто вымытые стекла, чтобы миллионами осколков отскочить от гладкой поверхности стен и вспыхнуть в глазах женщины. Она ликовала. Чувствовала необыкновенную легкость. Она наконец-то почувствовала себя не лишней деталью в отлаженной жизни других людей, а по-настоящему значимым элементом. Она может, она добивается, она вершит! Пусть не судьбы, но какие-то конкретные дела.