Кошмарных снов, любимая - Анна Джейн

Ему оставалось лишь крепче прижаться к ней.

Он наслаждался звуками ее голоса. И телом. И душой – тоже.

Когда они молча лежали в кровати, укрывшись невесомой простыней, прижимаясь друг к другу и держась за руки, Джесс едва не заплакала.

Почему – она и сама не знала.

На душе стало так судорожно больно от переполняющего ее счастья, что хотелось рыдать.

– Что с тобой? – удивленно спросил Брент, заметив, что по ее щеке ползет слеза.

Джесс тотчас смахнула ее.

– Ничего. Просто…

– Я сделал что-то не так? – испуганно спросил он. – Я сделал тебе больно?

– Нет, – улыбнулась Джесс. – Что бы ты ни делал – мне будет только хорошо.

Она сильнее прижалась к его плечу, поцеловав мимолетом. Он лишь осторожно гладил ее по обнаженной спине, с которой сползла простыня.

Их идиллию прервал телефонный звонок.

– Твой мобильный, – шепнул Брент. – Возьми.

– Не хочу, – шепнула Джесс, в нетерпении обнимая его. – Пошли все… Хочу только тебя.

– Возьми, моя сладкая. Нехорошо, если это родители.

– Я – горькая, – улыбнулась Джесс, села и, дотянувшись до прикроватной тумбочки, все же взяла телефон.

– Слушаю, – сказала она.

– Как дела, Кэнди? – весело спросил знакомый мужской голос.

– Вы ошиблись номером.

– Нет, сладкая, не ошибся.

– Вы это… мне? – спросила Джесс в какой-то странной нарастающей панике.

– Тебе, Кэнди, – подтвердил голос.

Но теперь он доносился не из телефона.

Человек, который звонил ей, находился в комнате.

Джесс в страхе оглянулась. На окне сидел тот чудовищный человек с темными волосами и лиловыми глазами, так отчаянно похожий на Брента. Он закинул ногу на ногу и улыбался так широко, что казалось, губы вот-вот порвутся.

– Вы?.. Как?.. – только и сказала она и перевела взгляд на Брента.

Он был уже мертв.

Лежал неподвижно – в луже крови. Из его живота торчала рукоятка ножа. Стеклянные глаза смотрели в одну точку в потолке.

Джесс похолодела.

Ей показалось, что что-то внутри нее раскололось надвое. Как льдина.

А может, она и вовсе перестала существовать.

Брента не стало – и ее тоже не стало.

– Нет, – прошептала она в отчаянии, бросаясь к его телу и хватая за теплую еще руку. Руку, которая недавно дарила ей ласку. А теперь неподвижную. – Нет… Нет. Нет! Нет!!!

– О да, – произнес гость с удовольствием.

Воспоминания обрушились на Джесс ледяным водопадом.

Воспоминания убивали ее – волна за волной.

Воспоминания уничтожали не только Джесс, но и ее мир.

– Лучше меня, меня убей! – закричала она, переплетя свои – живые – пальцы с пальцами Брента.

Брови мужчины удивленно приподнялись.

– Могу и тебя, – пожал он плечами.

Брент стал таять. Джесс закричала. Она до последнего хваталась за его теплые еще руки – пока он окончательно не исчез.

На кровати остались лишь кровь и нож.

И воспоминание.

– Нет-нет-нет, – шептала Джесс, чувствуя, что умирает (или исчезает?) вместе с Брентом. – Брент, нет, прошу… Останься… Со мной…

Она не могла плакать – море внутри нее заледенело. Стало ненужным куском льда размером с целую страну.

Мужчина с лиловыми глазами бесшумно спрыгнул с окна. Плавно и неслышно ступая – как хищник, он подошел к сидящей на кровати Джесс, которая, кажется, находилась на грани. Она раскачивалась из стороны в сторону, не в силах поверить в увиденое.

Мужчина подобрал нож и опустился на смятые простыни рядом с Джесс, с интересом заглядывая ей в лицо.

– Ну как? – спросил он, чистя ножом черные ногти, будто ничего не произошло. Но глаза его выдавали – горели жадно, почти неистово.

– Зачем… ты… это делаешь? Кто ты? – спросила Джесс едва слышно.

– Приглядись, Кэнди, – прошептал он, склонив голову набок, и протянул к ней руку.

Она отшатнулась в сторону – как от заразного. Его губы скривились в злой улыбке.

Как посмела?

– Кто ты?! – выкрикнула Джесс вновь, с трудом сдерживая визг.

Внутри истончались струны. Бесшумно рвались. Лопались одна за другой.

– Моя прекрасная гадкая Кэнди. Не стоит так волноваться. Ты знаешь, кто я. Смотри в глаза, – тихо приказал мужчина.

Она отвернулась, закрывая ладонями лицо.

– Смотри в глаза, – зловеще повторил он. Сел перед ней на колени и схватил одной рукой за предплечье, а второй – за подбородок.

Их взгляды встретились.

Ненависть против ненависти.

Боль против боли.

Слезы против улыбки.

– Ты убила Брента, сладкая. Ты грязно поступила с ним, – зашептал мужчина зловеще, больно сжимая Джесс за подбородок и зная, что она не сможет отвести от него взгляд. – Он попал в Диспатер вместо кое-кого другого. А во всем виновата ты, Кэнди. Ты.

Она молчала, а он наслаждался ее выражением лица. Блеском ее лихорадочно горевших глаз. Частым дыханием.

Наслаждался всей ею.

– Ненавижу, – прошептала она сквозь силу.

Он скинул ее с кровати, которая все еще хранила тепло Брента. И вдруг крепко поцеловал ее в губы – до боли, без капли нежности, но требовательно и властно, не слыша ее протесты и без труда подавляя сопротивление. Без труда откинул на спину, оказавшись сверху – уперся ладонями о пол около ее головы. Склонился, укусил за нижнюю губу – до крови. И вновь поцеловал – с какой-то невероятной, почти глумливой мягкостью, на которую способен был только тот, от кого осталась лишь лужа крови.

Оттолкнуть это существо от себя Джесс не смогла: сначала не было сил, затем – желания.

У этого поцелуя был слабый привкус крови и боли. И горьких трав – будто он пил абсент прямо из горла.

У унижения был вкус полыни.

У ненависти – властные губы.

У ненависти – лиловые сверкающие глаза.

– Ты, – оторвавшись от ее губ, зачарованно проговорил мужчина. – Только ты. Гадкая девочка. Слишком гадкая.

– Оставь меня в покое, – проговорила неожиданно зло Джесс, чувствуя, что этот странный поцелуй начинает уносить ее куда-то: сознание плывет, но хочется еще и еще. А она не может хотеть этого. Не должна!

– Никогда, Кэнди, – ответил он.

И все померкло.