Московская сага. Война и тюрьма - Василий Аксенов

Оказалось, что первых вызванных не под пули волокли, а впетлю. Неподалеку от распределительной площадки в свете фар стояла длиннаяпоперечная виселица. К ней медленно задом подъезжали с откинутыми бортамигрузовики-«студебеккеры». Там, в кузовах, держали жертву смершевцы. Каждойжертве зачитывали персональный приговор трибунала: «Именем Союза СоветскихСоциалистических Республик... за совершенные против советского народа преступления...к смертной казни через повешенье... обжалованию не подлежит...» Один изсмершевцев надевал жертве на шею петлю, после чего грузовик – многоцелевая, всамом деле, машина – двигался вперед, и жертва обрывалась вниз, чтобы совершитьсвой последний танец, сопровождаемый, как утверждают знатоки, сладчайшимиэротическими видениями.

В промежутках между экзекуциями баба-подсобница наливалапалачам спирту из четвертной бутыли. Можно было его развести водой по вкусу илитак жахнуть, прямиком. Все оставшиеся на площадке, и в том числе и тот,мелькнувший перед Ниной под лучом конвойного фонарика, совсем потерялисамообладание. Кто-то выл низким голосом, кто-то блевал, валились на колени,молили палачей: «Пощадите, братцы!»

Вдруг, словно выстрел прямо в ухо, он услышал свое имя:«Сапунов Дмитрий!» Голова провернулась в бешеной спирали, он зацепился носкомсапога за недовыкорчеванный пенек, упал, обмочился и пролился чудовищнымпоносом, однако встал и шагнул навстречу группе деловито шагающих вдольплощадки палачей. Долетел чей-то начальственный голос, сверяющий список:«...Решетов, Ровня, Сапунов, Сверчков... Давай, тащи этих, что на ногах, коврагу, а тех, что лежат, кончай на месте, блядей! Давай, ребята, шевелитесь, ато так до утра не управимся!»

И вот его тащат, обмотав веревкой вместе с другими, а еслион падает, по спине или по голове тут же огревают дубовой палкой, и он сновавстает. Он все еще думает, что его тащат к виселице, и хрипит: «Вешайте,красная сволочь!» – однако его тащат мимо грузовиков, мимо виселиц, в темнуюпрорву леса, откуда доносится то мерное тюканье, то лихорадочный галоп пальбы.На его долю не выпало чести специального приговора трибунала, он подпадает подмассовое постановление.

Как же случилось, что Митя Сапунов, присоединившийся в июле1943 года к советским партизанам соединения «Днепр», вновь оказался в группе«предателей Родины», на этот раз разоруженной и приговоренной к смерти? В тотзнойный месяц в белорусско-украинских дубравах ему вдруг впервые с начала войныпоказалось, что он попал по-настоящему к своим. Нашедшие их ребята большепоходили на казачью вольницу времен гражданки, чем на советскую воинскую часть,скованную армейской, а также партийно-комсомольской дисциплиной. Картузикинабекрень, расстегнутые до пуза гимнастерочки или пилотские куртки, а главное,кожаные фрицевские пояса, увешанные подсумками, гранатами, ножами. Шик состоялв том, чтобы носить пистолеты не сзади, по-советски, на ягодице, а спереди илина бедре – удобней, дескать, немедленно обнажить огнестрельное оружие.Соответственно и манеры: никакого чинопочитания, командиров величают Лукич,Фомич, движения свободные, ловкие, общее настроение разбойничье – «ну, давай,хуе-мое, воткнем им шершавого и рвать когти!».

Обессилевших Митю и Гошку Круткина в виде двух слабо мычащихмешков поперек лошадиных спин привезли на главную базу, разбросавшую своиблиндажи в оврагах посреди непроходимой чащобы. Разведчикам с «фокке-вульфа»нелегко заметить признаки цивилизации среди густо-зеленых крон, внизу одна лишьцарственная природа, а между тем там, внизу, вослед пролетающей докучливой«раме», молча до поры, поворачиваются зенитные пулеметы.

Ну, а под кронами дубов и вязов, под тяжелыми юбками вековыхелей сосредоточилось все партизанское хозяйство: и конюшни, и гаражи, имастерские, и склады, и землянки с нарами для ребят, и штаб с радиостанцией, и«хавалка», то есть большая столовая, где «хавали» все от пуза, без всяких норм,хотя, конечно, иной раз и на зубариках приходилось поиграть, особенно во времяфрицевских карательных операций, когда склады запечатывались, а штаб и всеслужбы сворачивались и по-быстрому перемещались. Кашеварили, конечно, по ночам,чтобы не демаскировать себя дымом, значит, и горячую пищу хлопцы по ночамлопали, ну, что ж, дело привычки. По ночам топили и баню, вот там-то, в парной,крутым кипятком и прошли санобработку Митя с Гошей. Там-то им и дикие башки подноль окатал базовый парикмахер. Лазарь, сокращенно Лазик.

Интересно, что никто в отряде их ни о чем особенно неспрашивал. Пленные так пленные, чего ж ясней, тиканули от фрицев, и порядок,влиться хотите в ряды народных мстителей, добро пожаловать! В штабе записалиф.и.о., год рождения, место постоянного жительства, номер части, из которой вплен попали, и кранты: никакие их сказки до поры не понадобились. А какоклемались ребята, их приписали к той самой группе разведки, что их обнаружила.Выдали с полным доверием по комплекту оружия, в том числе автоматы ППШ скруглым диском, отечественные. Основной костяк группы был, конечно, экипирован«шмайссерами», однако командир Гриша Первоглазов сказал, что теперь от нихсамих зависит, если хотят фартовенько вооружиться.

Гриша Первоглазов был ростовский, и похоже было на то, что вгороде своем, Ростове-папе, он не принадлежал к самым почтенным семействам. Вовсяком случае, всю свою партизанскую деятельность он, кажется, рассматривал какодну массированную гоп-стоп забаву.

И в самом деле было весело с Гришей Первоглазовым. Лежишь вкустах, ждешь; или байки слушаешь про половое прошлое, или кемаришь. ВдругГриша Первоглазов – ох, чутье у парня! – объявляет: «Едут! Внимание! Ктошмальнет без команды, будет иметь дело со мной!» Появляется конвой: броник соскорострельной-безоткатной, грузовики с добром, «хорьхи» с охраной. Каски уфрицев раскалились под августовским солнцем, клюют арийскими носами, не знают,что «капут» сидит за кустами; в такой идиллии «Огонь!» – кричит ГришаПервоглазов и для пущего форса подвешивает сигнальную ракету. Дальше – все какпо нотам: броневик натыкается на мину и под жопу получает хлыста изпротивотанкового оружия; по «хорьхам», по каскам, по спинам и в грудьнемецко-фашистским захватчикам кинжальным огнем во имя нашей советской родины!Грузовики врезаются друг в дружку и в придорожные деревья, взрываются гранаты.Те, кто уцелели из охраны, бегут в кювет, на них из кустов прыгают народныемстители. Весело! Но вот конвой разгромлен, развеялся дым короткого боя.Пленных, какие есть, допрашиваем на месте действия. Тут большую помощьоказывают новички-москвичи, Митя и Гоша. Очень успешно учились в средней школеребята, могут по-немецки вопросы задавать.

Дальше самая веселая часть операции – интересуемсясодержимым транспортных средств. Иногда попадаются любопытные предметы.Например, однажды вытащили из-под фельдфебеля три ящика датской водки«Аквавит». Во завелись хлопцы! Раскочегарили пару машин, надели фрицевскиемундиры и в Овруч, к блядям, закатились. Любо, братцы, любо! Любо, братцы,жить! С нашим атаманом (Гришей Первоглазовым!) не приходится тужить!