Простые желания - Арина Предгорная

Виррис, привычно приняв от младшей сестры деньги, оставила записку без ответа. Нежный заботливый супруг отбыл на службу, и Элге этому искренне порадовалась: не надо следить за лицом и словами, можно побыть собой. Только свёкор заглянул с утра на её половину дома да справился о самочувствии. Да так справился, выразительно скосив взгляд на её живот, что у неё уши заалели. А на днях вернётся леди Бритта и, когда муж поделится с ней, какое «сокровище» на самом деле им досталось, вопросы начнут поступать с удвоенным энтузиазмом. Ребёнок от бесприданницы Адорейн, безусловно, не такой желанный, как будущий маленький герцог Сайттенский. Такой расклад леди Форриль примет весьма охотно.

Мадвик вернулся перед самым ужином и сразу прошёл к отцу, извиняясь и сожалея, что не проводит её к столу. Элге не огорчилась.

Второе письмо для Виррис, переданное днём, тоже осталось ею проигнорировано, и вот этот факт огорчал. Всей радости прошедшего дня: успешное, плодотворное занятие с госпожой наставницей и уютная возня в зимнем садике свекрови. Совмещая обе стороны силы, девушке удалось всего за несколько дней вырастить великолепные пурпурные лилии, которые цвели обычно в середине лета. Завтра можно будет заняться травами для лекарственных сборов, выращиваемых в теплицах. Элге привела себя в порядок и — хочешь, не хочешь — побрела на семейную трапезу. Сквозь двери столовой, приглашающе распахнутые, доносились голоса свёкра и мужа. Элге притормозила у самых створок и заглянула внутрь. Мужчины разговаривали возле ближнего окна, поглощённые обсуждением настолько, что её появления не ощутили, несмотря на то, что младший Форриль стоял лицом к ней.

— Ты уверен? — Мад смотрел на отца и часто моргал.

— Более чем. Я проверял лично, ошибки быть не может.

Статный свёкор пошевелился, меняя положение, и встал боком к дверям.

Несколько мгновений мужчины смотрели друг на друга: её муж прилагал усилия, чтобы переварить некую новость, с которой лорд Тивис, видимо, уже сумел свыкнуться, потому и позволял себе снисходительный изгиб губ.

— Вот это…сюрприз! — хлопнул в ладоши Мадвик.

Отец согласно кивнул и неожиданно громко хмыкнул:

— Ай да мамаша! Сколько же ещё ошеломительных открытий таится в этой семейке! Надо же! А такая чинно-благородная репутация!

Элге показалась в поле их зрения и взглянула на обоих со смесью напряжённости и заинтересованности:

— О каком семействе речь?

На холёное лицо старшего Форриля опустилась тень легкой скуки:

— Не берите в голову, дорогая. Старая, совсем старая история.

— Смотря какая. Общество иной раз и старое бельё с нескрываемым удовольствием полощет. Лишь бы скандал погромче.

Мадвик, не обращая внимания на её тихое сопротивление, уложил её руку себе на сгиб локтя и повёл трапезничать.

— Твоя правда, любимая. Но это не то бельё, за перетряхиванием которого лично я горю желанием наблюдать.

Элге пожала плечами, не желая углубляться и выспрашивать подробности чьего-то чужого скандала. Её голову занимала сестра и её упорное нежелание общаться. Надо самой съездить к ней. Вряд ли лорд Форриль подразумевал запрет на встречи с Виррис — обоюдные визиты не способны запятнать его, лорда Тивиса и королевского советника, безупречную репутацию.

Долго не могла заснуть. Смотрела на притихший заснеженный сад за окном, пыталась увидеть их дальнейшую с мужем жизнь. Представлялось плохо. Так много дней окрашено пустыми ожиданиями, лопнувшими надеждами, то нервных, то тревожных, то разочарованных. Так мало их было — истинно радостных и наполненных любовью и смехом. А ведь со дня свадьбы всего только осень и миновала. Элге вернула плотный край занавеси на место, повела плечами, позволив пеньюару стечь с нее, и улеглась на нагретые простыни. Где-то там, за стенами, отделенный общей гостиной, ворочался в своей постели смиренно-недовольный Мадвик, не оставляющий надежды вернуть упрямую супругу к себе под бочок.

«Я только хотела счастливой семейной жизни, — обратилась она мысленно неизвестно к кому, глядя на тёмные размытые очертания тяжёлого бархатного балдахина. — Просто счастья рядом с человеком, который любит меня и которого люблю я. Просто. Ничего такого невозможного, невыполнимого. Я хотела только счастья и свободы. Почему же каждый новый день — сплошь неискренние уверения в чувствах? Почему моя жизнь вязнет в паутине подозрений, притворства и лицемерия?»

И на грани яви и сна, скользя расслабленным сознанием по тихим волнам, до неё долетел негромкий голос, незнакомый, никогда ранее не слышанный. Сильный, глубокий мужской баритон, уставший и печальный.

«Ты уверена, что желания твоего благоверного схожи с твоими? Может, он совершенно иного хотел? Может, такого, как он есть, его могла принять только выбранная ему наречённая, место которой ты заняла? Ты точно знаешь, что не изменила судьбу своего мужа и его близких, встав рядом с тем, кто не предназначался тебе Небом?»

Элге перестала дышать, вслушиваясь в зимнюю тишину тёмной спальни, но больше не услышала ничего. Боги ли снизошли до ответа ей, или разыгралось нездоровое, уставшее от одиночества воображение, вот только слова удивительно точно отражали её собственные мысли, настолько неловкие и стыдливые, что она гнала их от себя, стоило им только робко показаться.

Леди Бритта вернулась в снежный день, отмеченный первым морозцем. Непривычно расслабленная, неторопливая, спокойная и улыбчивая, обняла и расцеловала всех домочадцев, включая Элге, всем вручила подарки и потребовала внимания, не один час занимая и Мада, и невестку подробными рассказами об отдыхе на морском побережье. В честь возвращения хозяйки Элге заранее распорядилась на кухне приготовить что-нибудь особенное. Хозяйка осталась довольна, похвалила потеплевшим на мгновение взглядом и быстрой улыбкой.

А во время перемены блюд хозяин дома поднял голову, обвёл их всех по очереди цепким взглядом и степенно, веско озвучил:

— Хотел сделать это заявление в более торжественной обстановке, однако… Извините, не терпится поделиться. Час назад мне доставили письмо.

Он выдержал паузу, наслаждаясь эффектом. Уголки губ Мадвика дёрнулись в понимающей ухмылке, а Элге лишь вежливо наклонила голову, ожидая окончания не лишённой пафоса речи. В глазах старшей леди плескалось понимание и неприкрытая гордость.

— Ваш покорный слуга принят в Малый королевский Совет.

Следующее занятие с Каннелией сорвалось. О переносе урока на другой день она просила неровным, прыгающим почерком, столь непохожим на её всегда аккуратные округлые, буковка к буковке, строчки. Потерев занывшие холодком виски, девушка невольно гадала, что же у наставницы, уравновешенной, немного даже флегматичной женщины, случилось. Воображение подсовывало образы скандальных капризных учеников Школы, потому что представить, что Каннелия отменяет урок из-за ссоры с мужем или сыном, не выходило.

Урока хотелось. После девушка планировала навестить Виррис, предвкушая встречу и нервничая в её ожидании. Чтобы немного успокоить зачастившее сердце, немного позанималась сама, уделяя внимание практике дыхания, концентрации на источнике своей магии, ловила малейший отклик и жалела, что не на ком попрактиковаться полноценно.