Простые желания - Арина Предгорная

До Элге донёсся чей-то голос с вопросительными интонациями, она моргнула и повернулась на звук.

— Чем могу вам служить, леди? — повторила Марита.

С ней они в итоге относительно поладили, хотя женщина гораздо охотнее слушалась леди Бритту, но и от распоряжений молодой госпожи нос не воротила.

— Пойдем в малый кабинет, мне нужно утвердить те списки, которые ты сделала… — проговорила Элге заготовленную фразу, не сводя глаз с девушки с тряпкой.

Имя у неё… чем-то похожее на её собственное. Как же её зовут..?

— Вчера, леди. Всё готово, сейчас принесу вам на сверку. Леди, с вами всё в порядке?

— Да, благодарю. И чаю туда подай, Марита, распорядись. Я сейчас подойду.

Экономка, нахмурившись, попятилась к двери. Горничная тоже смотрела на Элге, и в её глазах плескался чистый, совершенный шок. Позади скрипнула створка — любопытная Марита всё-таки вышла.

— Доброе ут-тро, леди Элге, — едва слышно произнесла девчонка и потупилась.

— Не знала, что ты у нас работаешь. Давно?

— Пару недель всего, — ещё тише сказала та. — А вы, выходит, и есть жена молодого хозяина…

— Выходит, я и есть.

Элге прислонилась к стене.

— … Эльма, да?

— Да. Вы…меня помните, леди?

Руки Эльмы терзали несчастную тряпку, того и гляди, превратится в лоскуты. Получать ответы на вопросы бывает страшно. Не просто неприятно, противно или гадко, а именно страшно, потому что бывает так, что всего один вопрос разделяет одну целую жизнь на две разные половинки. Элге не считала себя храброй. А вот бесконечно глупой — да. И бескрылой птицей, летящей в пропасть.

— Ты работала раньше в этом доме, Эльма?

— Да, леди. Почти год до того, как…

Кипяток вдоль позвоночника. И сразу же следом — ледяной волной. И собственный голос кажется скрипучим, деревянным.

— Кто из них? Лорд Тивис, или…?

Молоденькая Эльма прикрыла глаза.

Марита. Надо идти и заниматься делами, как будто ничего не произошло, как в той, старой половинке жизни.

— Почему только две недели? — спросила Элге. — Ты говорила, отпуск два месяца, они уже прошли.

— Я приходила за расчётом, леди Элге. Госпожа…леди то есть, Бритта… она… ну, она всегда хвалила меня за работу, не хотела отпускать, но не хотела я здесь… Думала, устроюсь в другой дом, руки везде нужны.

Элге как сквозь вату, слушала тихий, бесконечно виноватый девчонкин голос, и не находила в себе сил злиться на дурочку. Кусочки мозаики под наименованием «Дорогой Мадвик как объект женского внимания» вставали каждый на свое место.

— Не вышло? — спросила Элге просто для того, чтоб её не придавило вязким, душным воздухом.

— Не взяли, даже с рекомендацией леди Форриль. Я больше месяца мыла полы в одном трактире, но это… Там посетители такие… А леди Бритта, она взяла назад сразу же.

Элге покивала, не чувствуя движения, не чувствуя ничего.

— Простите меня!

— За что?

— Если бы я только знала, что вы теперь здесь живёте, я бы ни за что…

— Ты сама к нему пришла? В самый первый раз, и потом, в последующие?

Эльма горячо замотала головой:

— Нет, нет!

Элге с усилием отскребла себя от единственной сейчас опоры, встала ровно.

— Продолжай уборку, Эльма. Я…позже к тебе зайду, сама. И… как твоё здоровье?

Девчонка поклонилась, разве что на колени не бухнулась.

— Хорошо, это — хорошо. Вы… на самом деле спасли меня, леди, а я…

Элге кивнула бездушным болванчиком и взялась за ручку двери. Марита, наверное, уже и записи свои подготовила, и чай принесла.

— Мой му…лорд Мадвик знает..?

Быстрое движение головой из стороны в сторону.

— Я никому не говорила, леди, никому! Ни леди Форриль, ни Марите, никому из прислуги.

— Я зайду позже, — повторила Элге и вышла.

В пустом коридоре она вцепилась зубами в кулак и беззвучно завыла.

Обедала в одиночестве, в столь привычной столовой на родительской половине дома. Думала, кусок в горло не полезет — но ей принесли самые любимые блюда, как чувствовали. Умопомрачительные ароматы так и дразнили обоняние, и Элге сумела отдать должное стараниям повара.

Марита истолковала её бледный вид и приступ слабости по-своему: мягко улыбаясь, полюбопытствовала, не в положении ли молодая хозяйка. Элге скрутил спазм: не так давно робкие мечты о ребёнке приносили много радости, а сейчас не в меру язвительное разошедшееся воображение подсовывало ей картины одну хуже другой — с прекрасным мужем в главной роли.

Этот день девушка запомнила одним смазанным пятном. Кажется, были какие — то заботы, механические действия — она не помнила. Кажется, ещё раз беседовала с перенервничавшей Эльмой, хотя к чему дополнительные расспросы, ещё утром она сложила два и два: Мад спал с девчонкой в то время, когда очаровывал и добивался Элге и, может быть, даже видел в обеих некое сходство. А перед ней так и стояло мертвенно-бледное девчонкино лицо на белых подушках и кровь, пятна крови; собственное спонтанное колдовство и огромное желание вытащить дурёху на этот свет… Эльме молодая хозяйка твёрдо пообещала, что в этом доме её больше никто не обидит. Смотреть на неё с ненавистью не получалось.

… Ар, этот немногословный, язвительный грубый мужик, ни при чём: он не пакостил, не издевался и никого не менял ради её слепого желания выскочить замуж за великолепного аристократа. Уж точно не менял мадвикову суть.

Поздним вечером Мад нашёл жену в зимнем садике на родительской половине. Мечту о садике давно лелеяла старшая леди Форриль, но привозимые из разных уголков света саженцы и растения приживались плохо, пока за дело не принялась Элге. Растения ожили, пошли в рост, некоторые, несмотря на время года, в цвет, и весь уголок сделался необычайно зелёным, умиротворяющим и живописным.

— Элге, маленькая моя, ты здесь?

Бодрый, радостный голос.

Девушка покрутила в руках садовые ножницы — тяжёлые, увесистые, и продолжила обрезку. Муж не заметил инструмента в изящных и ловких руках, и предпринял попытку обнять: соскучился же!

— Сволочь! Ну и сволочь же ты, Мадди!

Прекрасные серые глаза некрасиво округлились при взгляде на опасный инвентарь, щёлкнувший лезвиями возле его носа. И выражение лица прелестной супруги не сулило ему ничего радужного. Сглотнув, он отступил назад и осторожно спросил, что случилось.

О, Элге рассказала!

Коротко, ёмко — так вколачивают гвозди в крышку гроба. И отчего-то Маду почудилось, что гвозди эти вогнали в их семейное судёнышко. А ещё лианы, оплетающие выстроенную у одной из стен изгородь, подозрительно шевелились, словно русалочьи волосы в тёмной воде, подбирались к нему, тянули хищно изогнутые листья к горлу… Брррр. Мадвик отступил ещё и упёрся бедром в спинку скамеечки, поставленной здесь же, возле маленького саженца какого-то экзотического дерева. Леди Бритта надеялась когда- нибудь посидеть здесь с книгой, и чтобы тень выросшего дерева падала на неё, и щебетание птичек из густой листвы.