Тихие Убийцы. Всемирная история ядов и отравителей - Питер Макиннис

Ключ к происходившему в давние времена можно найти, если рассмотреть, где именно разразилась эпидемия. Ее вовсе не было в регионах с прохладным и сухим климатом, не подходящим для спорыньи — это, например, Исландия, Северная Норвегия и Швеция, Финляндия и многие из районов России, а также страны Балканского полуострова. Вуд считает, что Черная Смерть распространялась скорее за счет контактов между людьми (точь-в-точь как корь или оспа), а отнюдь не через животных (грызунов) или насекомых. Географическая картина распространения бубонной чумы, скорее всего, подтверждает это, поскольку она очень быстро двигалась вдоль дорог и судоходных рек, причем ее не останавливали такие географические преграды, которые повлияли бы на перемещения грызунов.

Согласно Вуду, мы можем сегодня надежно проследить заболевания бубонной чумой лишь в относительно недалеком прошлом: в конце XVIII или в начале XIX века. Кто знает, когда она появилась впервые и как это произошло? Ее возбудитель, возможно, претерпел мутации со временем, так что не исключено, что она действовала не в одиночку, а в совокупности с каким-то еще заболеванием. Всего Черная Смерть xiv века, насколько это известно, погубила треть населения Европы, однако картина смертности была очень и очень неоднородной! Так что в самом деле возможно, что в местах с большей смертностью еще и до прихода эпидемии у населения была в целом подавлена иммунная система, а вызывали это микотоксины в самом распространенном тогда продукте питания — ржаном, или черном хлебе.

Значительную поддержку для этой мысли о возможности влияния микотоксинов на эпидемии можно получить, сравнив картину выпадения дождей с регионами, где начиналась эпидемия, — сразу станет видно, что засушливая погода сдерживала распространение эпидемии. За четыре или пять лет до начала Великой лондонской чумы в 1665–1666 годах Сэмюэл Пипс[152] постоянно упоминает о случаях заболевания чумой в Лондоне: и получается, что люди болели ею, однако это не была серьезная проблема. Но вот два года подряд, в 1665 и 1666 годах, лето было очень дождливым — тут-то эпидемия и разразилась!

А что, был ли эрготизм проблемой в годы, когда приходила Черная Смерть? Зима 1340 года в Лестере была, как нам известно, очень снежная, потом шли затяжные дожди. А па следующий год было отмечено, что люди страдали конвульсиями, у них были боли во всем теле, а также проявляли неукротимое желание… лаять по-собачьи. (Кстати, вот откуда пошло, наверное, английское выражение barking mad — буквально «свихнувшийся до лая», то есть — «ополоумевший», «окончательно свихнувшийся», хотя и возникает вопрос: отчего же было нужно именно лаять, хотя, казалось бы, можно было и мяукать, подобно кошкам, и петь не хуже коноплянок или чирикать по-воробьиному?) А затем еще раз, уже в 1355 году, в Англии случилась настоящая эпидемия «помешательства», когда люди прятались в лесной чаще или в зарослях по оврагам, пытаясь скрыться от демонов. А страх попасть под влияние демонов принес и страх перед колдовством, перед ведьмами.

О, ведьмы и судилища над ними — тут уже явно видна сильная связь с эрготизмом. Вот знаменитый суд над ведьмами в Салеме — он явно проходил при воздействии спорыньи; или преследования ведьм в Шотландии в XVI веке — суды над ними были обычно в местах, где выращивали рожь, а это говорит о возможном влиянии спорыньи. В 1560-х годах, например, по мере того как климат в Европе становился все более прохладным и влажным, суды над ведьмами случались все чаще и чаще. В Англии как раз в это время занимались осушением болот в Эссексе, а новые участки обычно засевали рожью, как единственной зерновой культурой, которая могла расти на кислой почве.

Настоящей западней для «ведьм» стало то, что они, как правило, имели дело с растениями, знали, как готовить брагу, и умели лечить от некоторых болезней. К сожалению, их полные предрассудков соседи часто решали, что коли кто-то понимает, как вылечить от болезни, ее же способен и «навести» — вот почему было столько сожжений «ведьм». Мы, конечно, куда более прогрессивные люди, а потому мы позволяем тем, кто сегодня стал выполнять функцию «бабки-знахарки», получить страховой полис, чтобы затем иметь возможность подать на них в суд, где мы и накидываемся на них с целеустремленностью пиявок… (С биологической точки зрения паразит, который разрешает организму-хозяину сохранить жизнь, чтобы он мог продолжать паразитировать на нем и в последующем, считается гораздо более передовым в эволюционном смысле, нежели болезнетворный организм, который быстро убивает своего хозяина…)

Не исключено, что спорынья несет ответственность за разделение Священной Римской империи на два региона, которые впоследствии стали называться Францией и Германией.

Известно, что в 857 году в долине Рейна распространилась болезнь под названием «антонов огонь» (рожистое воспаление кожи) — из-за нее снизилась численность населения, уменьшилась рождаемость, начались социальные потрясения, и жизнь общества была дезорганизована. Около 900 года викинги совершали постоянные набеги на Францию и до такой степени оказывали давление на Священную Римскую империю, что Карл III был вынужден отказаться от престола, а его империя распалась на восточную и западную половины[153]. В этой связи интересно, что викинги не употребляли рожь в пищу ни в каком виде, а вот франки — как раз наоборот…

Спорынья, не исключено, сильно повлияла и на другие всемирные события. В июле 1789 года, всего через несколько дней после взятия Бастилии и как раз около того времени, когда созревает рожь, вдруг начался «Великий страх» (La grande peur) — и продолжалось это с 20 июля до 6 августа. Все это носило форму слухов о том, что откуда-то вот-вот явятся бандиты, мародеры, целыми шайками, чтобы отобрать у крестьян их урожай. Никакие бандиты нигде не объявились, однако страхи были в такой степени сильные и неизбывные, что Учредительное собрание на своем заседании в Версале проголосовало за то, чтобы отменить «старый режим», то есть королевский режим абсолютной монархии, то социальное и экономическое устройство общества, при котором правящим классом было дворянство, несмотря на сильную уже промышленную буржуазию.