Бикфордов мир - Андрей Курков

Харитонов оглянулся и увидел невдалеке толпу людей. За ней виднелись машины, в том числе военные, а перед толпой топтались и спорили трое в широкоштанных костюмах. В руках у одного из них был мегафон.

Харитонову показалось, что он узнал этих троих, стоявших и шептавшихся на том же месте два года назад.

– Всем приготовиться! – повторил в громкоговоритель Первый из Трех.

За спиной у Харитонова выстроилась цепь военных в белых шинелях с винтовками.

– Трап готов! – прокричали с палубы атомохода.

– Основная партия! – объявил Первый.

Толпа затихла, замерла.

– Колхозник и колхозница! – прогремел металлический голос.

К узкому трапу корабля, отделившись от толпы, направились мужчина и женщина в крестьянских одеждах. Мужчина нес на плече косу, у женщины в руках был серп. Они подошли к трапу и стали подниматься вверх. Движения их были нерешительны, и сверху, с палубы, какой-то человек в темном костюме торопил их жестом руки.

Возле цепи военных возникла суета. Кто-то что-то кричал, высовываясь из-за их прижатых друг к другу плеч, кто-то пытался прорваться на пристань.

Трое в костюмах внимательно посмотрели туда, и вдруг Второй отобрал у Первого мегафон и что-то рявкнул.

Цепь военных на мгновение расступилась, и в возникшую щель юркнул милиционер, державший в руках такой же мегафон. Он что было сил побежал к Троице и вручил Второму – c бородавкой на подбородке – механическое средство для усиления голоса. Второй теперь держал в каждой руке по громкоговорителю и внимательно их рассматривал. Он сравнивал их добрую пару минут, потом, остановив выбор на том громкоговорителе, что был в левой руке, вернул забракованный Первому и объявил:

– Рабочий и рабочая!

От толпы отделилась следующая пара в рабочих комбинезонах. Выбритый, коротко подстриженный и широкоплечий мужчина нес на плече тяжелый отбойный молоток, придерживая его правой рукой за кольцо. Женщина, тоже коротко подстриженная и в меру украшенная косметикой, несла новенькую совковую лопату. Шли они твердо, в отличие от первой пары, и человеку в темном костюме, встречавшему их наверху, не понадобилось их торопить.

– Второй трап готов! – крикнул кто-то невидимый.

Начальник с бородавкой прокричал:

– Вызванные по команде заводят моторы и заезжают на нижнюю грузовую палубу. Заводить мотор без команды запрещено! Комбайн и сеялка!

В относительную тишину этой белой ночи ворвалось монотонное гудение двигателей.

– Актер и актриса! – выкрикнул Первый.

– Грузовая машина и трактор! – объявил Второй; каменная пристань задрожала от хода тяжелых машин.

– На грузовой палубе! – скомандовал Второй. – Водителям техники немедля покинуть пределы атомохода!

– Врач и медсестра! – скомандовал Первый.

Миловидная молодая пара с саквояжами направилась к трапу.

– Танк и танкетка! – прокричал на всю пристань Второй.

– Кухонные работники! – провозгласил Первый.

К трапу заспешили трое плотных мужчин с чемоданами. Они явно торопились, и первый, ступивший на трап, тут же споткнулся и чуть было не упал, но коллега поддержал его, и они быстро вскарабкались наверх.

– Поторапливайтесь! – гаркнул Второй. – «Катюша» и тягач!

– Организаторы производства! – закричал Первый.

К трапу пошли четверо пожилых мужчин, одетых в одинаковые темно-синие костюмы.

К своему удивлению, Харитонов узнал в одном из них Исаака Александровича, объявившего его душевнобольным. Страннику вдруг захотелось, чтобы доктор, почему-то превратившийся в организатора производства, обернулся и помахал ему рукой. Но они быстро забрались на палубу и исчезли из виду.

– Ответственные работники и работницы! – Первый объявил это мягко и уважительно.

Не меньше двух десятков пар выстроились – как будто даже по росту – в колонну и дружно, в ногу, маршировали к трапу.

Харитонов почувствовал себя невероятно одиноким. Шум, стоявший на пристани, все эти люди и этот корабль – все было чужим для него. И он был совершенно чужим для них. Стоя перед плотной цепью белых стражников, таких же, как в бывшем Пафнутьевске, между толпой и торцевой стеной пятиэтажного дома, Харитонов снова почувствовал себя в тюрьме, только была эта тюрьма просторной и наказанием в ней являлось то, что все эти люди, окружавшие тебя, делали вид, будто тебя нет, будто тебя не существует. И если это продолжалось довольно долго – ты и сам вдруг начинал верить в собственное отсутствие в мире, переставал ощущать и считать себя человеком. И, поверив в свое отсутствие, окончательно исчезал.

Прошлый раз, два года назад, они его сразу заметили, как только он решил привести свой приговор в исполнение. Но сейчас его словно никто не видел. Не было бикфордова шнура, не было никакого оружия, никакого средства доказать свое присутствие.

Продолжалась белая ночь, шумели моторами машины, что-то выкрикивали в громкоговорители люди, имеющие на это право. Длилось грандиозное действо, посреди которого стоял человек, не принимавший в нем участия.

И вдруг раздалась команда.

– Пара людей!

Услышав это, странник удивился и отвлекся от своих мрачных мыслей. Он обратил взгляд к поредевшей толпе людей, ожидавших быть вызванными, и увидел СЕБЯ! Да, ОН САМ вместе с Евдокией шел к трапу. На спине висел тот же вещмешок. В левой руке был какой-то сверток.

– Нет, я все-таки здесь, я присутствую! – обрадовался Харитонов, наблюдая с пристани за собой, идущим к трапу.

Он старался получше рассмотреть Дусю. Казалось, она совсем не изменилась со дня ее ареста – такая же молодая и стройная. А на руках – нет, не может этого быть! – Харитонов широко раскрыл глаза, которым сейчас не мог поверить – на руках у нее лежал спеленутый младенец.

– Мой сын! – выдохнул странник, и голова его закружилась.

И вдруг ОН САМ, тот Харитонов, уже поднимавшийся по трапу, обернулся и увидел его. Но не удивился, может, он знал, может, он ожидал увидеть его там, стоящим на пристани, в стороне от движения. Обернулся и, подняв над головой правую руку, помахал!

Стоявший на пристани странник обрадовался, улыбнулся. Замахал обеими руками. Все пытался получше рассмотреть себя и свою вновь нашедшуюся жену, но слезы застилали взгляд.

– Люди! – крикнул голос Одного из Двух. – Не задерживайте! Убираем трап!

Но тот Харитонов все еще стоял на трапе и махал рукой, пока вдруг его рука не скрылась за спиной и не вытащила оттуда что-то тонкое, незаметное.

– Что это? – задумался стоявший на пристани странник. – Что он хочет показать мне? – и странник вытер слезы рукавом гимнастерки.

«Что же это?!» – лихорадочно думал странник, и вдруг понял он все и еще раз посмотрел на СЕБЯ, стоящего на трапе, увидел, как с каждым взмахом руки дергается лямка вещмешка.