Самая желанная - Мэри Джо Патни

Да еще и шпионство… Как он посмел?

Внезапно остановившись, Диана прижала пальцы к вискам. Господи, ведь она даже сейчас, в эти самые минуты, его любит! Хотя ей трудно было вспомнить, за что именно…

Повернувшись к виконту, она постаралась успокоиться и громко проговорила:

– Милорд, мы как-то раз шутили, что противоположны друг другу, но это сущая правда. Мы говорим на разных языках даже тогда, когда произносим одни и те же слова, поэтому вряд ли я смогу объяснить вам причину моего гнева: во всяком случае, мне для этого потребовалось бы несколько недель на размышления, – только после этого я, возможно, смогла бы найти нужные слова. Поскольку вы предпочитаете факты, ограничимся ими. Лорд Фарнсуорт не мой любовник, ваш кузен Френсис – также. Мы друзья, не более того.

Виконт промолчал смерил Диану насмешливым взглядом. Снова рассмеявшись, она проговорила:

– Вы думаете, ни один мужчина не может интересоваться мной, если я не лежу на спине? Не судите обо всех по себе.

Джервейз насупился и пробурчал:

– О, я не сомневаюсь, что существуют мужчины, которые готовы с вами просто разговаривать. Но поскольку вас и Френсиса видели обнимающимися у окна средь бела дня, мое удивление вашей необычайно теплой «дружбой» вполне простительно.

Эти слова ошеломили Диану. Значит, кто-то видел, как она тогда обняла Френсиса, пытаясь утешить. Все было совершенно невинно, но, учитывая обстоятельства Френсиса… Как же это объяснить?

– Моя информация ошибочна? – поинтересовался виконт.

– Не ошибочна, но… из нее сделаны неправильные выводы. Если вы не верите мне, спросите своего кузена. Не сомневаюсь, что ему вы поверите больше, чем мне.

– Мне очень хочется вам верить, – со вздохом ответил Джервейз. – Однако… – Он умолк и снова вздохнул.

Диана беспомощно развела руками.

– Разве я когда-нибудь давала вам повод сомневаться в моих словах?

– Мне об этом ничего не известно, – сказал виконт.

Ответ был весьма оскорбительным, но Джервейз говорил таким тоном, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

– И именно это меня останавливало всякий раз, когда я думал прекратить с вами отношения. Я знаю, что хочу вас сильнее, чем это разумно, но вы всегда были такой милой, такой нетребовательной, вы просили только любви. Ну и, конечно, умеренного вознаграждения. Каждый раз, когда я отстранялся, вспоминал, что вы не давали мне повода сомневаться в вашей честности, и возвращался. Возвращался… и становился еще более одурманенным, чем прежде.

Джервейз пожал плечами, потом вновь заговорил:

– Но есть одна странность, вызывающая у меня вопросы. Вы знали, что я собираюсь на континент. Скажите, вы продали эту информацию французскому шпиону или просто упомянули об этом в разговоре с каким-то из ваших любовников, не зная, что он шпион?

– О чем вы говорите? – воскликнула Диана в изумлении. – Хоть я и оставила за собой право заводить других любовников, в ваше отсутствие этого не делала. И я не знаю никаких французских шпионов! Я никому не рассказывала, куда вы собираетесь. Хотя, наверное, Мадлен и Эдит могли догадаться.

Виконт склонил голову к плечу и, казалось, задумался, потом, словно размышляя вслух, проговорил:

– Полагаю, одна из них могла вскользь упомянуть об этом в разговоре с кем-то из знакомых. Не перестаю удивляться: как быстро распространяется информация! – Виконт снова взглянул на Диану, и его серые глаза были холодны как зимнее небо. – Я бы предпочел предположить, что эта информация распространилась случайно. Очень неприятно думать о том, что вы, так трогательно прощаясь со мной, знали, что я отправляюсь на верную смерть. Не будь я таким удачливым – не вернулся бы. И в этом случае, обхаживая Френсиса, вы бы очень скоро могли стать леди Сент-Обин. Да, конечно, возможно, это всего лишь мое воображение, но мне показалось, что вчера вечером вы очень удивились, увидев меня. Хотя впоследствии вы сумели весьма эффективно развеять мои подозрения.

Диане показалось, что все это происходило не наяву, а в кошмарном сне. Судорожно сглотнув, она с дрожью в голосе проговорила:

– Вы серьезно думаете, что я могла заниматься с вами любовью, а потом продать вашу жизнь? И неужели вы считаете, что, подготовив вашу смерть, я стала обхаживать вашего наследника?

Виконт пожал широкими плечами.

– Мне хочется надеяться, что ошибаюсь, но на самом деле… Я не знаю.

Произнося эти ужасные слова, Джервейз по-прежнему был невозмутим. У Дианы же подогнулись колени, и она, опустившись в кресло, вцепилась немеющими пальцами в подлокотники.

– Если вы думаете, что я способна на такие низости, то как же можете находиться со мной под одной крышей?

– Я не знаю, чему верить. Вот почему я здесь. Итак… какова же правда?

Диана закрыла лицо ладонями и пробормотала:

– Какой смысл что-либо говорить? Если я могла вас предать, мои заверения ничего не стоят. К тому же мои слова, похоже, ничего для вас не значат.

– Вообще-то я бы предпочел верить вам на слово, – сказал виконт.

Не поднимая головы, Диана ответила:

– Как великодушно с вашей стороны, милорд.

Ей хотелось, чтобы Джервейз ушел, но в то же время она ужасно боялась, что если он уйдет, то никогда не вернется.

Диана не слышала его тихих шагов. Когда же виконт опустился перед ней на колени и взял ее дрожащие руки в свои теплые ладони, она подняла голову и взглянула на него с удивлением.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он. – Я не хотел причинить вам боль. Были у вас другие любовники или нет, как француз узнал о моей поездке – все это для меня не так уж важно. Куда важнее другое… Можете ли вы пообещать мне, что в будущем не станете встречаться с другими мужчинами?

Диана молча посмотрела на виконта, лицо которого находилось всего лишь в футе от ее лица. Его скульптурно вылепленные черты были ей более знакомы, чем собственные. В каком-то смысле она знала этого человека лучше, чем себя самое, но в некоторых отношениях он казался совершенно непостижимым.

– Почему это так важно? – спросила она. – Вам невыносима мысль, что другой мужчина будет…

– Нет-нет, – перебил виконт. – Это важно, потому… – Он сделал глубокий вдох. – Важно потому, что я вас люблю.

Раньше она жаждала услышать эти слова, но теперь была так опустошена, что даже не вполне понимала, что они означают.

– Как вы можете меня любить, если не доверяете мне? – прошептала Диана, пытаясь сдержать слезы.

Джервейз долго молчал, потом наконец произнес:

– Я не знал, что любовь и доверие как-то связаны между собой.

– Для меня – связаны. – Диана осторожно высвободила руки. – Скажите, вы действительно это чувствуете, или просто говорите так, чтобы было удобнее добиваться от меня желаемого?