С тобой и без тебя. Нежный враг - Лесли Локко

— Нет, — медленно произнес Макс, наливая себе выпить. — Это — не ошибка.

Анджела стояла в проеме двери, глядя на него широко раскрытыми глазами. Что он имеет в виду под этим «нет»?

— Но… кто… кто она такая?

— Ее зовут Франческа. Она — стюардесса. Я познакомился с ней во время полета. — Макс говорил все это совершенно спокойно. Анджела боялась, что ее сердце остановится. Ей было трудно дышать.

— Но почему? За что? Я не понимаю, — сказала она. — Мы — женаты, мы…

— Послушай, я не собираюсь продолжать этот разговор. Тебя это совершенно не касается. Я…

— Как это не касается? Ты что, с ума сошел? — эти слова вырвались у нее. Она повернулась, чтобы лучше видеть его. Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что именно тогда сделала свою первую ошибку. Макс немедленно ушел в себя, закрылся, как ракушка.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой. Франческа останется в Риме. А ты будешь здесь. Вам необязательно любить друг друга…

— Любить? Любить, ты сказал? Ты — мерзавец! — Руки Анджелы тряслись. Она не помнила, как и когда пересекла комнату. И кто кого ударил первым. Она помнила, что вцепилась в него, повисла у него на шее. Цеплялась за него, билась в истерике, а потом он ударил ее по лицу. Она помнила только облегчение, которое испытала, когда он ударил ее, потому что, оказалось, что физическая боль гораздо легче той, которая разрывала ее душу и сердце изнутри. Он отвернулся от нее. Он действительно дал ей пощечину и бросил ее одну лежать, свернувшись на полу гостиной. Теперь, когда она вспоминала об этом, по телу у нее бегали мурашки. А она, что она сделала? Она так и лежала там до того момента, когда вбежали дети. Киерану тогда было пять лет, Амбер неполных три годика. Именно няня вывела их из комнаты и помогла ей подняться, умыла ее и уложила в постель. Спустя двадцать два года после того эпизода ничего особенно не изменилось. Служанка часто поднимает ее с пола, умывает и кладет в постель. Единственное, что изменилось за двадцать два года, было то, что Макс больше не делил с ней эту постель.

Снова возвращаясь мысленно к тем годам, Анджела вспоминала, что тогда именно она умоляла его на коленях вернуться и опять заняться с ней любовью. Ей было двадцать пять лет, когда Франческа появилась в их жизни. Анджела была замужем за одним из молодых преуспевающих финансистов Британии. У них было двое детей, дом в Челси, вилла на острове Менорке. Макс только что заработал свой первый миллион, и было понятно, что этим не ограничится и что у него это получится. Все знали, кто он такой и кто они оба. Их свадьба широко освещалась на первых страницах всех светских газет. Интрижка Макса, а именно так это называли, теперь щедро выплескивалась во всех подробностях на страницы все тех же газет. Как она объяснит все это родителям? Друзьям?

Целыми днями она думала только об одном: надо ли ей уйти? Куда она может уехать? Назад к родителям? Она не могла вынести самой этой мысли. А что же с детьми? Но гораздо хуже всего этого, хуже всех ее горестных раздумий и планов было то, что она никак не могла расстаться с Максом. Она любила его. Все еще была абсолютно предана ему. Он ушел на следующий день после того, как они поссорились, но спустя десять дней после этой сцены она мечтала только о том, чтобы снова увидеть его. Шли дни, от Макса не было никаких вестей, ее гнев постепенно превратился в страх. Он ведь не собирается бросить ее? Он ведь не сможет? Анджела перестала думать о том, чтобы уйти от него, и стала бояться, что он сам бросит ее совсем. Она не могла этого вынести. Она впала в панику. Она сможет смириться с Франческой. Она может смириться с чем угодно, только пусть он вернется, пожалуйста. Она звонила его секретарше, его банкирам, она обзвонила всех, о ком могла вспомнить.

И что же, горько размышляла она, прислушиваясь к тому, как Паола отдает распоряжения Шиобан, вот и вторая ее ошибка. Чувство облегчения после того, как спустя три недели, проведенные неизвестно с кем и где, чувство благодарности, которое заполонило все ее существо в первый раз после того, как он снова стал заниматься с ней любовью, — теперь все это казалось ей отвратительным. Она вперила взгляд в улицу, лежащую прямо перед ней. Машина Макса была припаркована возле дома. Солнце озаряло крыши, был чудесный день. Она вздохнула. Ошибки. Она провела всю свою жизнь, совершая одну ошибку за другой. Но самая большая ошибка, конечно, была в том, что она любила Макса. И хотя мало кто догадывался об этом, самое странное заключалось в том, что она по-прежнему продолжала любить его. После всего этого, после всего этого дерьма, как сердито думала она. Это было самое стыдное во всем. Она все еще любила Макса. И всегда будет любить его.

Слабое шевеление свисавших клочьями на стенах остатков обоев и тучи пыли, поднимавшиеся с пола, сопровождали их шаги. Паола следовала за Киераном и двумя его друзьями в новехонькой кожаной курточке и джинсовой юбке, она была просто в бешенстве. На лице ее легко читались выражения брезгливости и недовольства. Больше всего в жизни она ненавидела грязь и пыль, конечно, тоже. При каждом ее шаге в воздух взлетали целые тучи пыли и мусора. Они бродили по внутренностям этого здания, Паола съеживалась от омерзения каждый раз, когда случайно касалась чего-либо здесь.

— Итак, что ты думаешь? — обратился к ней Киеран после того, как они целых полтора часа проблуждали в полутьме. Паола взглянула на него из-за носового платка, которым прикрывала нос, и сделала недовольную гримасу.

— Это просто отвратительно, — невнятно произнесла она из-под платка. — Здесь грязно и воняет так, как будто здесь живут бродяги.

— Вероятно, так оно и есть, — посмеялся Джейк над ее словами. — Но это совершенно великолепно! Я уже вижу, парни, насколько фантастически здорово здесь все будет. Ты разве не можешь себе этого представить?

— Нет. Не могу. Я хочу домой! — У Паолы было такое чувство, что она буквально валится с ног. Она посмотрела вниз на свои черные сапоги на высоких каблуках. Они были покрыты пылью, уничтожены. Это было последней каплей. Она купила их всего лишь неделю назад! Она издала возглас недовольства, откинула волосы с плеч за спину и направилась обратно в ту сторону, откуда они пришли. Но найти обратную дорогу было очень трудно, все коридоры выглядели совершенно одинаково. Она не могла вспомнить, шли они по левой стороне от шахты лифта или по правой. Черт возьми, да где же выход?

— Паола, — слышала она голос Киерана, который окликал ее. — Подожди… куда ты идешь?

— Домой, — бросила она через плечо. С нее было довольно. Паола снова взглянула на свои сапоги — совершенно уничтожены. Чертов Киеран и его друзья, и все их бредовые планы. Она думала, что дело уже практически завершено. И никак не представляла себе, что ей придется ходить по этим грязным пыльным коридорам огромного заброшенного здания. Конечно, когда оно откроется, все будет выглядеть совершенно иначе. Она просто обожала всякие открытия клубов или баров, когда Паола могла заранее придумать себе наряд, а она никогда не испытывала недостатка в подобного рода приглашениях. Ей было приятно вращаться в обществе людей, одно появление которых на мероприятии придавало ему особый шик и блеск. Именно эту сторону своей жизни она любила больше всего. А обратная сторона, подумала она, осматривая свою юбку, вызывала у нее отвращение. Она проигнорировала призывы Киерана и случайно наткнулась на дверь, ведущую наружу. Паола с неприязнью толкнула ее, чтобы открыть, и оказалась на улице. Тоттенхэм-Корт-Роуд — она даже не знала, в какой части этого проклятого города сейчас находится. Она немедленно остановила проезжавшее такси и забралась внутрь. Она не удосужилась запомнить адрес дома Макса, но через час после того, как они поездили кругами и поблуждали, они все же нашли этот дом. Паола не могла дождаться момента, когда сможет наконец принять душ и смыть с себя всю эту грязь и пыль. Она вновь взглянула на свои сапоги и юбку. Их придется просто выбросить.