Бомба в Эшворд-холле - Энн Перри

– Сейчас? – недоверчиво спросил он.

– Да. Есть кое-что, в чем она, наверное, сумеет помочь.

Шарлотта не стала объяснять, в чем именно надеется получить помощь, а если бы Томас стал настаивать на этом, она придумала бы какой-нибудь предлог.

– А что будет с Эмили? – возразил суперинтендант. – Ты ей нужна. Она ужасно боится за Джека. И не без причины.

Он внезапно осекся, но потом добавил:

– Думаю, тебе нужно быть здесь.

– Я сегодня же вернусь, – заверила его жена.

Нет, ему не удастся ее переубедить! Сцена «Томас и беспомощная Юдора» стояла у нее перед глазами неотступно и ярко. Если ей придется бороться за внимание супруга, то сначала надо с кем-то посоветоваться, а Веспасия – единственный человек, кто мог ее понять. Сейчас Шарлотта чувствовала себя такой же ранимой, как Юдора или Эмили, хотя и совершенно по другим причинам.

– Я не задержусь, – пообещала она, быстро поцеловала мужа в щеку, повернулась и вышла.

Ее сестра была сейчас занята. И замечательно. Шарлотта передала ей, что уехала, через ее горничную Гвен. Потом, наскоро переговорив с Грейси, она попросила кучера не самой парадной коляски Эмили отвезти ее на станцию, где и справилась об обратных поездах и договорилась с кучером, что тот приедет за ней без трех минут десять.

– Итак, моя дорогая, – сказала с любопытством Веспасия Камминг-Гульд, тщательно осматривая свою гостью с ног до головы. Шарлотта выглядела очень привлекательно в темно-болотном дорожном костюме и шапочке с меховой опушкой, одолженной у Эмили. Хотя от холодного ветра щеки у миссис Питт раскраснелись, ее старая родственница явственно разглядела следы беспокойства под видимостью благополучия.

– Как поживаете, тетя Веспасия? – спросила Шарлотта, войдя в гостиную с ее теплыми, нежными тонами и старомодным, почти георгианским убранством. В комнате было гораздо больше света и больше простоты линий, чем приписывал современный дизайн, остающийся в моде с того времени, как королева[17]взошла на трон – а это было уже пятьдесят три года назад.

– Я поживаю так же хорошо, как во время нашего телефонного разговора сегодня утром. Садись и обогрейся. Дэйзи сейчас принесет нам чай, и ты мне расскажешь, что тебя беспокоит. Так беспокоит, что заставило покинуть Эшворд на целый день и уехать в Лондон.

Леди Камминг-Гульд немного прищурилась и пристально, с довольно серьезным видом вгляделась в Шарлотту.

– Ты сейчас сама на себя не похожа. Вижу, что случилось нечто чрезвычайно неприятное. Лучше сразу обо всем расскажи.

Миссис Питт ощутила, что все еще мелко дрожит при одном воспоминании об утреннем взрыве. Хотя во время поездки она старалась мысленно отвлечься от происшедшего, справиться с этой дрожью ей так и не удалось. Более того, Шарлотта дрожала сейчас так же заметно, как сразу после взрыва. Даже говорила она немного пронзительнее, чем обычно.

– Сегодня утром кто-то подложил бомбу в Эшворд-холл, и она взорвалась в кабинете Джека, – рассказала она срывающимся голосом.

Веспасия побледнела:

– О, дорогая моя, какой ужас!

Да, Шарлотте стоило быть поосторожнее. Не надо было вот так сразу выпаливать страшные известия. Она быстро обняла старую леди.

– Все обошлось, Джек не ранен. Его не было в кабинете во время взрыва, – поспешила она хоть немного успокоить тетю.

– Спасибо, – ответила пожилая леди с чувством собственного достоинства. – Ты можешь не держать меня, дорогая. Я не собираюсь падать в обморок. Наверное, если бы Джек пострадал, ты мне сказала бы об этом сразу, а не таким кружным образом. А кто-нибудь другой ранен?.. Кто совершил такой страшный поступок и почему?

– Был убит человек, ирландец, по имени Лоркан Макгинли.

Миссис Питт перевела дух и усилием воли заставила себя собраться с силами и твердо стоять на ногах.

– И мы не знаем, кто это сделал, – добавила она. – Все это – долгая история.

Веспасия указала ей на большой стул около камина, где ярко горел огонь, распространяющий тепло по всей комнате.

Шарлотта с благодарностью села. Теперь, оказавшись в этой гостиной, она с трудом подыскивала слова, чтобы выразить свои страхи. Как всегда, старая леди сидела, вытянувшись в струнку, с совершенно прямой спиной. Ее серебристо-седые волосы были завиты и уложены короной вокруг головы, а льдисто-серые глаза под набрякшими веками сверкали умом и выражали сочувствие. Леди Веспасия Камминг-Гульд происходила из древнего аристократического рода с большими земельными владениями, обязательствами и совершенным знанием кодекса чести и своих привилегий.

С расстояния двадцати шагов эта женщина умела обдать ледяным холодом любого, нарушившего кодекс светских приличий, и заставить несчастного пожалеть, что тот вообще открыл рот. Она могла вести глубокомысленную беседу с философами, блистать остроумием в обществе придворных и писателей. Она улыбалась герцогам и принцам, и те считали ее улыбку честью для себя. Ей было уже за восемьдесят, но черты ее лица все еще сохраняли изящество, а его цвет – утонченность. Движения ее стали, конечно, менее гибкими, но в них по-прежнему чувствовались горделивость и уверенность в себе. Можно было с легкостью поверить, что полвека назад леди Камминг-Гульд слыла замечательной красавицей своего поколения. Сейчас она была уже достаточно стара и очень богата, чтобы ни в малейшей степени не заботиться о мнении общества, и наслаждалась свободой во всем оставаться самой собой.

Миссис Питт невероятно повезло, что первый муж Эмили был ее внучатым племянником. Она полюбила обеих – и Эмили, и Шарлотту, и – что примечательнее, учитывая пропасть в общественном положении, – Томаса тоже.

Веспасия еще внимательнее посмотрела на гостью.

– Так как дела, по-видимому, очень серьезны, – сказала она торжественно, – может быть, ты начнешь с самого начала?

Ну, это было легко!

– Все началось с поездки в Эшворд-холл, чтобы охранять Эйнсли Гревилла, – заговорила Шарлотта.

– Понимаю, – кивнула ее тетя, – по политическим причинам, конечно? Ну, разумеется. Один из наших наиболее заметных дипломатов-католиков. Очень умеренных, естественно, который не позволит своим католическим верованиям помешать устроению своей карьеры. Он женился на Юдоре Дойл, очень красивой женщине из одной выдающейся ирландской националистической семьи, тоже католической. Правда, они всегда жили в Англии.

Слегка ироническая улыбка промелькнула по ее лицу, и она уточнила:

– Это имеет отношение к абсурдному процессу Парнелл – О’Ши?

– Не знаю, – ответила Шарлотта. – Не думаю, что имеет, хотя косвенно и может быть с ним связано. Но я не уверена…

Веспасия очень ласково коснулась ее колен худой рукой с длинными пальцами, унизанными кольцами с лунным камнем: