Общество Должников - Антон Шувалов

Пипф покачал головой.

— Нет, господин. Вы не представляете, как она устала. Она говорила с вами когда я был в кабинете, а потом сразу уснула прямо за столом. Мне показалось, что разговор ни к чему не привел, так что мы вас не ждали.

Сэт посмотрел в сторону красной обшарпанной двери, которая вела в кабинет Пулли.

— Что ж, понятно, — сказал он. — Как бы то ни было, я позволю себе вклиниться в ее напряженный график.

— Пожалуйста, господин Сэт, — Пипф сложил лапки на груди. — Пожалуйста.

Палочник пренебрежительно хмыкнул и прошел к двери чуть быстрее, чем требовалось. Боль в пояснице была такой, как будто он отработал двенадцатичасовую смену шлагбаумом.

Стук-стук-стук.

— Хагарт! Это я, Должник. Вы меня вызывали на ковер. Кажется.

Тишина.

— Я же вам говорил. Входите, входите, не заперто.

Пипф толкнул дверь и Сэт, мокрый от испарины, вплыл в кабинет. Когда за спиной щелкнуло, палочник со сладострастным стоном перевернулся и упал на четвереньки. По крайней мере здесь ему стеснятся было нечего. Пулли уже видела его в таком положении. Голым. Собственно… Собственно она в этот момент сидела у него на спине и стегала по заднице кожаной плеткой. Вечер тогда удался.

Немного придя в себя, Сэт огляделся. Личная каморка Хагарт выглядела как игрушечный архивчик какой-нибудь крохотной бюрократической темницы. По-прежнему стояли плечом к плечу картотечные шкафы, белели маркеры, темнела в углу металлическая табуретка на колесиках. Ковер оставался таким чистым, что его можно было запросто использовать как эспертуа на одну ночь. Рабочий стол Хагарт, — изрядно затертый и перетерпевший несколько реанимаций, — занимал его центр.

И только Пулли была совершенно иной. Полной своей противоположностью. Черные кудри склеились, пухлое лицо заострилось, круглые быстроглядящие глаза закрыли припухшее веки. Умилительный нос-картошечка был разбит, и губы, — целовательное безумие, — совсем обескровили.

Она спала в своем кресле, закинув очаровательные ножки на высоту столешницы. Колготки были в зацепках, пальцы глядели сквозь растущие прорехи, а легкое желтое платье совсем измялось. Рядом с креслом валялись туфли без каблуков и выпотрошенная сумочка. Сэт подполз к столу, и без удивления обнаружил пустую баночку сильного стимулятора. В обычной ситуации одной таблетки хватило бы на трех таких как Хагарт, но сейчас ей уже ничего не могло помочь. Полукровка спала как убитая, смешно посвистывая искалеченным носом.

От матери ей достался цвет кожи и фигура. Отец передал все остальное, включая вышеупомянутую сопелку: лишний уязвимый хрящ. Довольно харизматичный, впрочем.

— Хагарт, — Сэт попытался растолкать девушку за плечо. — Просыпайся!

Свистящий труп. Койни осадил типографию как следует.

Холейгула пошарил на столешнице. Ему в руки попался конверт с деньгами и стопка захватанных бумаг. Палочникпересчитал наличность: да, это была его гонорар, цент в цент. Можно было прямо сейчас уйти отсюда подобру-поздорову с честно заработанными бабками…

Сэт вздохнул так тяжело, что затрещали стены. Он сел, прислонившись к столу и принялся быстро, как ведущая след собака, идти по строчкам. Довольно быстро он отыскал распоряжение банка и перечитал его. Да, все было сделано на пятерку, не подкопаешься. Сэт недооценил Стичигерн Ра, а по носу за это получила несчастная Пулли. Шторм побери, просто так на месте с этим не разобраться. Нужно будет снова идти в филиал Компании к Толигазми, или, еще лучше, к его брату.

Но Койни должен свалить отсюда прямо сейчас.

Кряхтя и ругаясь, Сэт поднялся на ноги. Затем принялся раздеваться…

Через несколько минут он вышел из кабинета, с непрозрачным продуктовым пакетом, который отыскал в кабинете. Измученный коллектив типографии глядел на него с надеждой.

— Вставайте, — сказал им Холейгула. — Время биться. Время защищать ваши дома… Я хотел сказать, рабочие места! Сколько еще вы будете сидеть здесь, словно придавленные метлой крысы? Сколько вам терпеть наезды Койни и его банды легальных грабителей? Нужно, наконец, выйти на свет и врезать этому сброду по шарам.

Работники неуверенно переглянулись. Тогда Холейгула снял с головы Пипфа строительную каску, которую тот использовал как барьер от затрещин и водрузил ее на голову вместо федоры.

— Я поведу вас.

Пипф благоговейно принял шляпу тенебрийца и посмотрел на остальных «Документчиков» полными слез глазами.

— Ну же, — поддержал он. — Сейчас или никогда.

— Господин Холейгула, а с документами, я так понял — беда? — несмело поинтересовался один из лонгатов.

— Нужно… Нужно поставить еще пару подписей.

— Оу…

— Да. Но пока! Пока вы сами можете отстоять свое право на свободу! Ни цента вымогателям! Ни сантиметра «Документов»! Бой Койни и всему Стичигерн Ра!

Оливы как самые отбитые из всей компании, воинственно закричали. К потасовкам им было не привыкать. Фуги — те были готовы умереть за это место. Лонгаты — шмыгали носами. Впрочем, и они, помявшись, взяли в руки водопроводные трубы и решительно насупились. Парочку гарзонцев бы вместо них, — подумал Сэт. Но, что имеем, то имеем.

Вывалившись из типографии, и надежно ее заперев, чтобы обезопасить Хагарт, они под звучащую в головах музыку пошли по коридору влекомые авторитетом Холейгулы. Музыка была воинственная, с барабанами и басами.

Армия «Документов» перебралась через забор и в мгновенье ока снесла охрану. Караульным и в голову не приходило, что кучка бывших алкашей и трусливых карликов может взбунтоваться.

Да еще привести с собой палочника.

— Койни! — крикнул Сэт голосом юного ангела.

Вышло так, словно звали возлюбленную, но Холейгула успел распалить себя до такой степени, что ему было наплевать, кто там что подумает о качестве его боевых кличей.

— Выходи, трупоед, кишечная палочка, копролит, мазок на гонорею! Ты и Стичигерн Ра ступили на лестницу ведущую на подземный этаж.

Какое-то время его вызов оставался не отвеченным. К фургону стекались Воротнички. Их набралось человек десять — крепкие лонгатеныши и пара олив. В руках они сжимали телескопические дубинки и полицейские тазеры. Самооборона, господа, простая самооборона.

— Сэт Холейгула, — проговорил Койни, спрыгивая на землю. — Не смог смирится с поражением? Тебе лучше оставить практику с таким-то отношением к неудачам, а то инсульт хватит.

Он прошелся гребешком по идеальному золотистому пробору и лучезарно улыбнулся. Для лонгата он и впрямь