Демон тринадцатого месяца - Давыдов

скомканные простыни, сдерживая мужской таран. Но она не сдалась, когда он насел на нее глухо вскрикнув сквозь стиснутые зубы. Неуправляемые судорожные толчки повалили ее распластав на ложе. Она застонала и вдруг, поднявшись на руках, выгнулась. Не желая освобождаться от нее, мужчина охватил ее, стиснув груди, прижимаясь животом и пахом к ее спине и ягодицам, сдерживая ее конвульсии. Оба рухнули на развороченное ложе. У Главы еще хватило сил на то, чтобы укрыть на их влажные тела. Оба сразу провалились в сон.

На этот раз, когда проснулся он, то встретился с ее взглядом. Оба заулыбались.

— Почему ты здесь, а не с гостями и невестой? — хрипловатым со сна голосом спросила она, положив ладонь под щеку.

— Сил больше не было, так хотелось к тебе, — Глава лег на бок так, чтобы его глаза были вровень с ее глазами. — Как только Первый Хранитель упомянул о тебе, я не выдержал… Зная, что ты рядом, что ты пришла… Я все время думаю над нашим последним разговором, когда ты сказала, что мы не можем продолжать наши отношения… ты имела в виду мою болезненность?

— Нет, конечно — покачала она головой. — Я говорила о себе. Принесу попить, — поднялась она, выскользнув из-под меховой полости.

Он смотрел на нее обнаженную, взял, поданную деревянную чашу с водой, напился. После, она прохладной рыбкой скользнула к его разгоряченному телу. Согревая ее и возясь под полостью, пытаясь, как следует укрыть ее, дафу спросил:

— Что значат твои слова? — шаря у нее в ногах и вокруг ее тела.

— Что ты ищешь? — смеясь, спросила она.

— Мою нижнюю кофту.

— Ты уже уходишь? — испугалась она.

— Нет, но хочу, что бы мое семя подольше оставалось в тебе.

— Зачем это? — насторожилась Ли Мин.

— Затем, — сел он перед нею, — чтобы ты зачала.

— Но я не могу, — сглотнув, прошептала девушка, понимая, что вновь все разрушает.

— Не можешь или не хочешь? — остро взглянул он на нее.

— Не могу…

— Если так и дело не в тебе, мы справимся.

— Но я… не имею права.

— Могу я узнать, почему? — нахмурился Глава.

— Для тебя будет лучше этого не знать, — выдавила она, придавленная его взглядом. — Не могу сказать тебе этого.

— Ты… не вольна в том, уйти тебе или остаться? — подумав, спросил он.

Ли Мин кивнула.

— Значит, ты пыталась разорвать наши отношения из-за… этого? Потому что можешь исчезнуть из моей жизни?

Ли Мин виновато потупилась.

— И когда это случиться? — сухо спросил он.

— Следующим летом, — тихо призналась она.

— Значит меньше года… — пробормотал он, что-то прикидывая.

— О чем ты?

— О том, что у меня не получится жить без тебя. Я просто не знаю, не понимаю как это сделать… не смогу, но если появиться ребенок, это многое изменит. Но захочешь ли ты подарить его мне? Захочешь ли оставить со мной? А может, захочешь остаться с нами?

— Ты спятил? Подожди… ты рассчитываешь связать меня им? — подскочила на ложе Ли Мин.

— И это тоже. Я изыскиваю все способы, чтобы удержать тебя подле себя, — как ни в чем ни бывало признался он.

— Слушай, а тебе не нужно возвращаться? — рассердившись, напомнила она, склонившись с кана и шаря по полу в поисках своей одежды. Такого она не ожидала. Ребенок? Ли Мин похолодела.

— Я останусь у тебя на всю ночь, — заявил он.

— И как ты, интересно, объяснишь это покинутым гостям и невесте?

— Уже объяснил. Сказал, что нехорошо себя чувствую, извинился и ушел. И вообще, я перебираюсь к тебе.

Когда ночью, закашлявшись, он выбрался из-под одеяла и вышел из пещеры, чтобы не разбудить Ли Мин, она, у которой сна не было ни в одном глазу, раздумывала как им теперь быть. Хоть мягко подходила тёплая, дождливая осень, Главе нельзя было находиться в пещере с его-то слабым здоровьем.

А утром проснулась одна. Приведя себя в порядок, спустилась к дому лекаря, где приготовила завтрак и обед, прибралась в обоих домах, выслушала их похвальбы и восхищения невестой и пиром. Восхищался больше маг, лекарь, по своей привычке, отмалчивался.

— Жалко, что Главе нездоровилось и он ушел с половины пиршества, — сокрушался маг. — Говорят, все сидел у себя в покоях. Как он сейчас себя чувствует?

— Утомлен, — буркнул лекарь недовольно и Ли Мин поспешила уйти, чтобы ненароком не выдать себя.

Плохо без мобилы, так могла бы, хоть голос его услышать. Вот где он сейчас? Она пошла в Поместье, где неприкаянно бродила, надеясь увидеть дафу хоть одним глазком, хоть издали. С сочувствием посмотрела на Третьего мастера, что маялась на ступенях павильона Торжеств, словно часовой, бдительно оглядываясь вокруг. Ли Мин пошла обратно, остро сочувствуя ей. Трудно, наверное, быть каждый день любезной со своей удачливой соперницей. Ли Мин бы так не смогла, не выдержала. Все же лучше будет, чтобы Глава оставался в Поместье. Конечно, лучше. Иначе, как она объяснит старичкам, что Глава живет в ее пещере, когда не было никакой необходимости, чтобы он там скрывался.

Нехотя брела она в свою пещеру. Настроение хуже некуда, видеть никого кроме Главы не хотелось.

«Нет, — остановилась она посреди тропы. — Надо было остаться и проследить за Третьим мастером, она-то уж Главу из-под земли отыщет. Но толку-то, если сейчас вернуться, придется тогда искать еще и Третьего мастера».

Войдя в открытую дверь пещеры, она остановилась. За столиком сидел Глава и читал какую-то бумагу, ее стол был просто погребен под свитками. Подняв голову, он отложил документ, встал и, подойдя к ней, обнял.

— Вот где ты ходишь? Где была? — прошептал он ей в волосы. — Куда пропала? Я места себе не находил, так хотелось к тебе?

— Я тебя искала, — улыбнулась она, обняв его в ответ.

— Ты хоть поспала немного или сразу кинулась искать меня?

Она покачала головой, уютно устроившись в его объятьях. Было так хорошо!

— Тогда может, ляжем сегодня пораньше? — понизив голос, очень интимно спросил он.

Она кивнула.

— Тогда не бросай свою работу? Не буду тебе мешать, — отстранилась было, Ли Мин от него.

Но дафу снова, притянул ее к себе.

— Ты моя главная работа и мешаешь не ты, а твое отсутствие, когда я не представляю, где ты бродишь.

— Я твоя работа? И значит я основная твоя проблема?

— Разумеется.

— Это почему?

— Потому что ты многое таишь от меня, а я желаю, чтобы вся твоя жизнь принадлежала мне. Твое детство, юность, твои воспоминания, твои мечты.

Они подошли к столику, сев на циновках друг против друга.

— Так ты пустишь меня к себе жить? Пустишь? — ну вот снова «опять».