Месть со вкусом мяты - Руслёна

— Мама, посмотри, это наша дочь с Грингом, Люсьена.

— Я поняла, что дочь. Вы же, как одно лицо. Правда, тогда ты была моложе.

Анни кивнула — семнадцать лет. Мать не проверяла родинку, она, конечно, сердцем поняла, что перед ней не фикция, не обман, а дочь, которую не видела долгих двадцать пять лет. Мужчины первыми очнулись и усадили своих любимых на диван, а сами устроились в креслах рядом, напротив.

— А вот теперь, пожалуй, можно и по бокальчику, — вдруг хлопнул себя по колену князь. — Замьён, принеси-ка нам вина!

— Ты не пил уже, не знаю, сколько, — покачала головой Мирри.

— О, конечно! Я только глоточек, — успокоил её Туаллин.

Вино принесли, к ним орехи, фрукты. Все устроились вокруг столика и выпили по бокальчику. Одна Ена не стала пить, поморщившись — вино отдавало травами, в которых пробивался запах мяты. Она почему-то чувствовала себя крайне неловко при этой встрече. Что влияло — беременность или, то, что ничего до этого не знала о родителях ни матери, ни отца, о котором и вовсе не подозревала до недавнего времени. Может, просто растерялась. Но хотелось со страшной силой обратно, к Петрусу и детям. Кажется, именно отец обратил внимание на то, что она попросту мается от своей ненужности в данный момент. Мама была поглощена родителями, а они оба — не при чём, так сказать. И он взял инициативу в свои руки.

— Дорогие, надеюсь, мы теперь будем видеться чаще. Но давайте обсудим животрепещущее событие, которое произойдёт послезавтра в Храме — наши три свадьбы. Событие это состоится в десять утра. Мы, разумеется, ждём вас около Храма минут за пятнадцать до этого действа. Правда, нам ещё не сказали ни во что мы оденемся, ни кого пустят в Храм, но зато все, кто будут снаружи, смогут, если повезёт и мы окажемся теми самыми… — он со значением поиграл бровями, — наблюдать и любоваться над Храмом Золотым Драконом.

Бабушка ахнула:

— Вы думаете? Неужели? — и тут же озадаченно поинтересовалась, — а кто женится? Почему три свадьбы?

Тут оживилась Енка, и подробно рассказала и о своём женихе, и о родителях, чью свадьбу в Калининграде она пропустила, и о подружке, которая выходит замуж за брата её жениха.

— Вот интересно… Ты помнишь, Мири, — обратился к жене Туаллин, — там есть что-то в легенде, об эльфийке, которая войдёт под своды Храма. Люсьена, детка, как зовут твою подружку? И не из алвов ли она?

— Томка алвийка? — Ена уже знала, что эльфов здесь и так, и этак называют. — Ну, это было бы интересно, — засмеялась Ена, — уши у неё нормальные, но я, как вернусь в замок, посмотрю, пощупаю обязательно.

Они весь вечер провели в особняке родителей Аннарэн и только поздней ночью вернулись обратно, еле расставшись с ними и договорившись, что завтра они уже к ним прибудут с ответным визитом.

====================

*крантены — печатные листы, газеты

Надо ли говорить, что их с нетерпением ждали, практически, все в замке! Детей еле уложили и пела на этот раз им песенки Томка, кое-как уговорив близняшек, что она заменит их любимую мамулю. Такого слова они ещё не знали и, пошушукавшись, согласились на временную замену.

— А сказки вы умеете рассказывать, леди Тома? — закинули они удочку.

— Э… Про колобка могу…

— Знаем! — хором закричали они.

— А про Теремок?

— Это где биорн на него лёг? — Енке в своё время пришлось заменять медведя на более понятное им слово, обозначающее одно и то же, в сущности, медведя. Но Тома такого слова не знала и поэтому с радостным возгласом, типа, неа, не он! начала рассказывать про тот же теремок, только с медведем. Но они не дали закончить, заявив, что знают эту сказку.

— Блииин… — взвыла Тома, — да какую вы не знаете-то? Она вам, что, все пересказала? А что вы скажете про Золушку? Она длинная и красивая.

— А про что там? — интересуется, высунув носик, Лониэлла.

— Там про то, как у девочки умерла мама, а папа женился на другой,

с двумя своими дочками.

— Про мааачехууу, — тянет недовольно Мэйнард, — не надо, мы про эту туперус не хотим. Правда же, Лонька?

— Правда, — обиженно сопит девочка, — наша мама хорошая.

Тома взгрустнула маленько.

— Повезло вам с Енкой, я вам даже завидую. У неё и мама Аня классная, и она тоже. А у меня… Эх! — махнула рукой и засопела не лучше Лониэллы.

— А что у тебя, Тома? Мамы нету?

— Если бы не было, наверное, было бы легче, — вздохнула она, — а то так, что есть, что нет. Мне повезло вот с Енкой подружиться и с её мамой. Моя меня никогда не любила.

Наступила тишина в детской. Томка себе грустила, дети себе, так как тоже оказались в таком же положении — мама их оставила… Потом зашушукались и через минут десять встали и подошли в ней. — Тома, мы тебя любим. Вот! — сказала Лониэлла и взяла её за руку.

Рядом встал брат и взял за другую руку:

— И ты будешь нашей старшей сестрой. Хочешь?

У Томки защипало в глазах и она попыталась скрыть слёзы, но, так как они стояли и смотрели в упор, это было сделать невозможно. Увидев такое дело, они забрались к ней в кресло, предварительно закутавшись в свои пледики, и стали кресло-качалку раскачивать. А Лонька затянула тоненьким голоском:

— Спяяяят устааалые игрууушки…

Томка заулыбалась и стала подпевать. Потом вспомнила одну песню, которую пела мама Аня и перехватила их инициативу. — Я вам сейчас драконью колыбельную спою.

— Ты знаешь драконью? Здорово!

— Да, хотим, хотим!

И Тома запела:

…Когда к ним потихоньку проскользнула прибывшая, наконец, Енка, то увидела такую картину — они все трое спали на ковре. Дети прижимались к Томке, а она, в кои-то веки, лежала, не свернувшись калачиком, а во весь рост, притянув их к себе поближе. Позвала Петруса и он уложил детей по местам, сама же разбудила “няньку” и уволокла спать к себе в комнату. Там они пошушкались немножко: Енка рассказала, как прошла встреча с родителями мамы Ани, а Томка, сонно зевая, поведала, что дети испорчены сказками напрочь и ещё — её, Енкиной, любовью.