Двоедушница - Рута Шейл

В памяти снова всплыли больничные койки. Она двинулась на звук, разрываясь между желаниями оказаться там поскорее или бросить все и бежать обратно.

Секунда, напомнила себе Бо, и всего лишь пара слов. Потом она сможет вернуться домой, не мучаясь совестью от того, что из-за ее бездействия погибли люди. Даже если это произойдет, она будет знать, что не виновата. Пусть дальше с этим живут Игни, Ригерт и уважаемый Ринат Шамильевич в своих музейных палатах.

Источник звука определялся безошибочно. Бо была почти уверена, что комната охраняется, как и все в этом доме, но – везение или случайность? – в тот момент, когда она подошла, путь оказался свободен.

Бо заставила себя сделать глубокий вдох. Легкие саднило от того, что она слишком надолго задержала дыхание, хотя даже этого не заметила.

– Ладно, – сказала она, вспомнив Тина. – Ладно.

И приоткрыла дверь.

Слова депутата про «это сейчас невозможно» обрели смысл. Бо пришлось по очереди обойти все шесть тел, опутанных проводами и трубками, и вглядеться в каждое лицо под кислородной маской. В одном из них она опознала светловолосую Сказку, которая скрутила Игни по приказу Ригерта. Четверо других оказались незнакомыми. И Игни – спокойный, расслабленный, длинные ресницы слегка подрагивают, волосы убраны под медицинскую шапочку, на обнаженной груди несколько круглых датчиков – тоже был среди них.

Бо протянула руку и поправила белоснежную простыню, накрывающую его по пояс.

Будто эксперимент какой-то. Еще недавно ни Игни, ни та девчонка не выглядели больными.

– Что вы здесь делаете?

От неожиданности кровь отхлынула у нее от лица. Женщина в белом халате сложила руки на груди и глядела выжидающе и грозно.

– Я просто заблудилась, – проблеяла Бо.

– Вам нельзя здесь находиться. Уходите.

Прошелестев халатом мимо, рассерженная медсестра подошла к окну и приоткрыла форточку. Бо поглядела на окно и в задумчивости прикусила губу.

Обратно в кабинет она возвращалась бегом.

На то, чтобы произнести «Игни в опасности», тоже хватило секунды. После того как миловидная рыжеволосая девушка записала все, что нужно было передать конвоиру Ригерту и, захлопнув папку, удалилась, Бо на одном дыхании рассказала матушке Варваре и Мавру об увиденном.

– Не знаю, что здесь с ними делают, но его нужно вытаскивать. – Они по прежнему оставались в кабинете хозяина дома, поэтому Бо едва шептала, опасаясь ушей, растущих прямо из стен.

– Я в игре, – так же заговорщицки сказал Мавр. – Представляю, как перекосит этого хлыща от Армани, когда он поймет, что я снова его сделал. Обеднел он, блин, на два косаря. Только есть одна сложность – тут повсюду натыканы камеры видеонаблюдения. С одной медсестрой я как-нибудь справлюсь, но вот все остальное… – Он задумался, перебирая пальцами волосы на затылке. Остальные глядели на него с надеждой. – Я срисовал пульт наблюдения. Он в каморке слева от входа. Нужно, чтобы кто-то отвлек охранника от мониторов минут на пятнадцать, пока я буду общаться с медициной.

– Я пойду, – решилась Бо, но монахиня успокаивающе накрыла ее руку своей.

– Нет. Я знаю, о чем говорить, и, если что-то случится, мне они ничего не сделают.

Стыдясь собственной радости, Бо постаралась хотя бы получше ее скрыть.

– Ну, а ты… – В ее ладонь лег ключ от «фольксвагена». – Подгони машину поближе и жди. Считай это первым днем стажировки на новом рабочем месте.

Вниз они спустились вместе. Один из свиты депутата сопроводил их до входной двери и остался стоять, желая убедиться, что незваные гости благополучно покинули помещение. Бо уже решила, что всему конец, но тут матушка Варвара натянула на лицо такую лучезарную улыбку, какой Бо еще в жизни не видала, и направилась к мужчине с длинной речью о пожертвовании на храм и спасении бессмертной души, кое непременно за этим последует.

– Наш выход, – коротко сказал Мавр и выскочил на улицу. Оба сделали вид, что не спеша идут к машине, но почти у самых ворот, за которыми начинался лес, питерский двоедушник вдруг нырнул в кусты и скрылся из виду. Бо старательно считала вдохи и выдохи. Зря она согласилась на то, чтобы отсидеться за рулем, пока остальные делают все за нее. А что, если они вообще не вернутся? Или вернутся, но Бо в качестве водителя пустит все их усилия прахом – против стремительных черных «гелендвагенов» шансов на дороге у нее не было.

Она села за руль и завела двигатель. Положила влажную от пота ладонь на рычаг переключения передач и сжала его кожаную оплетку. Совсем скоро все это закончится, будто мантру, твердила она снова и снова, и можно будет вернуться домой. Закатить прощальную вечеринку для бывших коллег с телефона доверия. В отряде тоже придется проставляться… Но это ерунда. Квартиру она продаст. Вырученных денег хватит на то, чтобы устроиться на новом месте. Жизнь в маленьком городе обещала спокойствие и размеренность. Может быть, она даже встретит кого-то, кто захочет разделить с ней неторопливое провинциальное бытие?..

В очередной раз посмотрев в зеркала, Бо заерзала на сиденье и покрепче вцепилась в руль. Со стороны дома приближалась матушка Варвара, полы ее черного подрясника развевались от быстрого шага. Мавра она увидела тоже. Он отставал, не поспевая за монахиней, потому что тащил на себе парня, который казался безжизненным. Поначалу плечи Игни покрывала больничная простыня, но примерно на середине пути она соскользнула на землю и осталась лежать странным белым пятном посреди жухлой травы.

Бо едва не тронула машину с места раньше времени. Маврин сбросил Игни с плеча назад, на сложенный третий ряд кресел, и сам втиснулся туда же. Матушка Варвара села рядом с Бо.

– Под сиденьем есть рулон пакетов, достань, – велела она, обернувшись. Сзади зашелестел целлофан. В этот миг Бо видела только уходящую к трассе колею и длинные стебли сухостоя, хлеставшие по бортам. Она собрала колесами все ямы и кочки, машину нещадно швыряло из стороны в сторону. Ее пассажиры должны были ее проклясть.

– Приоткрой окна. – Голос монахини пробивался к ней словно сквозь толстый слой ваты. Бо не сразу отыскала нужные кнопки. В салон ворвался холодный воздух.

Игни рвало. Мавр с видом заботливой тетушки подавал ему пакеты. Бо была близка к тому, чтобы тоже ими воспользоваться.

– Их всех держат в искусственной коме! – прокричал он, перебивая свист ветра. – Пришлось постараться, чтобы уговорить оживить этого. Курица в халате сказала, что нужна реалиби… Реабилитация. Да не гони ты так, им сейчас не до нас. У них там девчонка умирает.

К концу первых суток стало ясно, что Ригерт просчитался. С наступлением дня стратегия выманивания Есми полетела к чертям, даже диктатор-конвоир понял это своим нашпигованным белыми таблетками мозгом. Улицы и вправду оставались непривычно пустыми, но лишь до тех пор, пока жители не начали в панике выскакивать из квартир, потому что везде, где появлялись вторые души, Есми – проявлялись.