Капитан «Неуловимого» - Владимир Поселягин

На борту всё было в порядке, и порядка пяти часов я так и шёл на максимальном ходу. Дания уже осталась позади, начались прибрежные воды Норвегии. Двигаясь в сорока километрах от суши, я встретил сначала одну немецкую подлодку, потом, перед рассветом, вторую, что мне сильно не понравилось. Они тоже шли в надводном положении, заряжаясь и дыша свежим воздухом. Обе были «семёрками». И ведь не атакуешь, команды-то у меня нет, я и перегоняю-то лодку каким-то чудом.

Однако вскоре начало светать, погода была отличная, а значит, в небе скоро появятся патрульные и противолодочные самолёты. Поэтому, закрыв люки и заглушив дизеля, я ушёл под воду, двигаясь дальше на электромоторах. Проверив курс и дно впереди, опустил лодку на сорок метров, и дальше она шла сама, а я направился спать. Да, я пофигист, но один я просто не успею всё сделать, а класть лодку на дно у берега мне тупо лень.

* * *

Так прошли следующие три дня. Стиль управления я не изменил: ночью шёл в надводном положении на максимальном ходу, а днём на малом под водой, отсыпаясь. Времена суток у меня поменялись ещё в Англии, так что особых неудобств я не испытывал. С лодкой проблем не было, мелкие косяки имелись, но ничего критического, я по ходу дела их устранял.

Одной ночью я решил разобраться, наконец, со своими трофеями в Хранилище: британским эсминцем и транспортным судном «Либерти». Они же на ходу, нужно перевести машины на остановку. Я потратил на это три часа, но смог оба остановить, и снова убрал в Хранилище.

С «Либерти» ещё ничего, проблем не было: догнал на катере, забросил «кошку» на борт и, забравшись наверх, провёл все процедуры. А с эсминцем не так: он был быстрее моего катера, шёл на двадцати узлах, и я не смог его догнать. Пришлось доставать гидросамолёт, по ходу дела разбираться с управлением, догонять эсминец, а потом по крылу перебираться к борту… В общем, весело было, но главное, оба корабля в порядке, можно использовать.

На четвёртый день (а сегодня было второе мая) меня разбудила сигнализация Взора. Я установил её на всю возможную дальность – одиннадцать тысяч триста метров. Был день, время близилось к полудню. Сигнализация среагировала на скопление людей. Я сначала решил, что это очередное гражданское судно: уже дважды бывало, что Взор поднимал тревогу из-за парусников.

Всмотревшись, я похолодел. Я увидел «Мурманск», который убегал на максимальном ходу, и гнали его два немецких тяжёлых крейсера – «Адмирал «Хиппер» и «Адмирал Шеер». За кормой флагмана Северного флота вставал лес водяных столбов от разрывов – артиллерия немцев доставала. Два наших эсминца, сопровождавших флагман, отбежали в сторону, уходя от атак пяти немецких эсминцев.

Помочь я ничем не мог: они пробежали в стороне и ушли за границы дальности Взора. Надеюсь, наши парни смогут уйти, так как они нагнали меня с кормы, проходя в пяти километрах по правому борту, и шли в нужном мне направлении. Я не стал ничего менять, продолжил двигаться дальше и вскоре снова уснул.

И через три часа снова был поднят. В принципе, пора уже было вставать – выспался. Сев на капитанской койке, я потянулся и глянул, что там меня снова разбудило. Это был летевший куда-то самолёт-разведчик, немецкий «Дорнье».

Я приготовил на камбузе завтрак, пожарив яиц с колбасой, и с молоком отлично навернул. Свежее сливочное масло таяло на горячем хлебе, испечённом тут же – такая вкуснятина! Потом был кофе, без сладостей – некуда уже.

Когда стемнело, я всплыл и пошёл на полном ходу. До базы мне оставалось идти около суток, но на связь выходить я не пытался. Выйду около базы, общаясь открытым текстом: я командир лодки, а не шифровальщик, откуда мне коды знать?

Ближе к двум часам ночи, когда до наших территориальных вод оставалось едва два часа ходу, Взор снова подал сигнал, обнаружив живых людей. И это были не норвежские рыбаки, встреченные мной час назад на двух парусных лоханках. В этот раз на трёх шлюпках и двух плотах к берегу гребли моряки, причём наши. Я опознал в одном из командиров капитана «Гремящего», который с напарником недавно отбивался от пяти немецких эсминцев, пытаясь уйти к своим, следом за нашим флагманом.

Значит, не ушли. Видимо, ночь помогла им вырваться, но корабль затонул. Зато в плен не попали. На плотиках и шлюпках было чуть больше ста пятидесяти человек. Теснота чудовищная, многие стояли для экономии места. А ведь в команде эсминца было двести пятьдесят человек – это я приблизительно, точную цифру мог сказать только командир.

Повернув лодку, я направил её к нашим морякам. Парней спасать нужно, тут переохлаждение заработать проще простого, наверняка многие промокли. Я быстро оделся потеплее, поднял наверх кабель с ручным прожектором и рупор, после чего спустился и стал ожидать подхода.

Когда до шлюпок осталось метров триста, я сбегал и выключил дизеля. Пока лодка, снижая ход, шла по инерции, также бегом бросился наверх и включил прожектор, осветив шлюпки и плотики. А плотики специальные: шлюпки и разбить могут, а у плотов наполнитель, благодаря которому они, даже нахватав осколков, могут держаться на воде. Их ввели в сороковом как спасательные средства, но не все корабли успели ими оснастить. Однако у «Гремящего» они были, и сейчас на плотиках находилось примерно по десятку моряков.

Взяв рупор, я поинтересовался:

– Ну что, братва, до Полярного подкинуть?

Меня оглушил радостный рёв полутора сотен глоток: они ожидали, что противник будет, а тут свой.

– Что за лодка? – расслышал я крик-вопрос, когда командирам удалось немного успокоить краснофлотцев. Спрашивал Гурин, командир «Гремящего».

– Немецкая, тип «девять». Меня тут в гости пригласили, а я не хотел идти. Пришлось уйти не прощаясь, заодно лодку прихватил. Подходите к правому борту, я сейчас трап спущу. Только осторожно, я на борту один.

– Мальцев, – не спросил, а скорее, вполне уверенно сказал капитан третьего ранга Гурин.

– А вы кого-то другого ждали?

– Значит, похитили?

– Да, немцы. Под снотворным держали. Я только в Германии и очнулся. Зря это они, меня бойцы террор-групп обучали, сбежал сразу. Решил, что немецкая субмарина океанского класса будет вполне неплохой компенсацией за похищение. Вот только парней жалко.

Я уже закрепил прожектор на держателе, чтобы он освещал правый борт, и, спустившись, принял конец. Привязав один из плотиков, помог подняться на борт двум матросам, а они уже принесли забортный верёвочный трап (я показал, где что лежит). Шлюпки мы бросили, они всё равно на ладан дышали, побитые осколками и наспех заделанные. Постепенно верхняя палуба начала наполняться народом, все разминали руки и ноги.

Узнав, что среди них есть артиллеристы и зенитчики, сразу поставили их к орудиям и снизу подняли снаряды. Раненых, которых оказалось семнадцать, и шестерых с переохлаждением спустили вниз и уложили на койках команды, переодев в сухую форму немецких подводников. Врач, к счастью, тоже был. Он занял каюту врача, изучил, что там есть из медикаментов, изредка уточняя у меня, что написано на тех или иных лекарствах, после чего занялся больными и ранеными.